— Да спокуха. Ещё девяти нет.

— Загулял вчера?

— Да не в том дело, — отмахнулся Алексей. — Солпадеин и крепкий кофе решили все проблемы. Вы прикиньте. Я чё задержался: ржал, как ненормальный. Мне сон такой приснился, просто трындец.

— Порнуха? — с улыбкой поддел Илья.

— Ну, как сказать. Я бы назвал это — позорная порнуха, — Алексей рассмеялся, вспомнив все детали сна. — Короче, слушайте. Я же накидался вчера. Спал в одежде. Снится мне будто с бабой я в кровати. Ну там петтинг и все дела. Пора уже, как бы, проникать. А мне, блин, поссать приспичило. Просто невмоготу. Я и так, и эдак сдерживаюсь. Но чувствую, что не могу. Я слезаю с неё и говорю: "Сейчас я. Срочно надо.". Бегу в туалет, направляю и выдыхаю с облегчением. Процесс, как говорится, идёт. Но он, сука, не заканчивается! Вы прикиньте! Я держу его двумя руками и приговариваю: "Давай уже быстрее! Меня там баба ждёт!". А он не хочет заканчивать. Струя всё не прекращается. Я, блин, уже пританцовываю. Ору ему, трясу. А он всё ссыт и ссыт. У меня уже слёзы на глазах. Я представляю, что баба сейчас уйдёт, потому что трындец как долго всё. А процесс всё идёт… И тут, мать его так, я просыпаюсь! Чувствую — сейчас уссусь. Оказывается, он мне в подсознание долбился. Заставлял проснуться и быстрее бежать в туалет, чтобы не произошла катастрофа. А я ж, блин, с похмелья. Вообще как бревно. Чувствую, сейчас фонтан ударит! Натурально с дивана упал. На карачках, сука, пополз! Ха-ха-ха! Нет, ну вы прикиньте: башка трещит, глаза закрыты. Не вижу ничего. И ползу на карачках. Еле дополз. Еле успел. Упёрся плечом в стену туалета, вывалил и облегчился. Я, блин, во сне типа трахаться вот-вот собирался, а он мне: ни хрена! Быстрее просыпайся и выполняй мои потребности. Каков гад, а?

Никита и Илья сдерживались недолго. Алексей рассказывал так смешно и так заразительно, что они рассмеялись. Представили красочную картинку и чуть ли не покатились со смеху.

— Какая омерзительная история, — сквозь смех выдавил Илья.

— Да я тебе отвечаю: сон это был! Натуральный сон. Я сам охренел, пока в туалете зависал. Всё вспомнил до деталей и ржал как ненормальный.

— Хорошо хоть штаны не испортил. Ведь в парадной одежде спал, — улыбаясь, добавил Никита.

— В точку, — согласился Алексей. — Тогда бы это была катастрофа в квадрате.

Никита и Илья переглянулись. Позитивный настрой друга передался и им. И они оба поняли, что не могут на него ни сердиться, ни обижаться. Он всегда умел поднять им настроение.

— Кх-кх, — дипломатично покашливая, показалась секретарша. Она несла поднос с двумя крохотными белыми чашечками. Затем укоризненно посмотрела на опоздавшего и сказала тоном не допускавшим возражений. — За мной.

Ловко перехватив поднос одной рукой, она смело постучала в дубовую дверь.

— Войдите! — отозвался генерал-полковник Святкин.

Дверь тихо-тихо скрипнула. Секретарша прошла первой, оставив дверь открытой. Трое друзей нерешительно замерли перед входом. Затем всё же решились войти. И когда увидели того, кто сидел в гостевом кресле, когда рассмотрели его лицо, его погоны и осознали ранг, все трое замерли у порога.

— Смелее, ребята, — генерал-полковник поманил рукой. — Проходите.

Обалдевшие Алексей, Никита и Илья уставились на гостя. Они прекрасно знали, кто это такой. Они видели его портрет в академии. Видели по телевизору, в интернете, в бесчисленных новостных передачах. Именно его несколько месяцев назад президент назначил главной надеждой России. Именно в его руки передал бразды правления над новосозданным космическим флотом.

— Товарищи офицеры! — торжественно произнёс начальник академии, когда секретарша вышла и закрыла за собой дверь, а гость поднялся с кресла и одёрнул китель. — Разрешите представить вам моего друга и настоящего профессионала своего дела, вице-адмирала Воздушно-Космических Сил — Игоря Степановича Волынского, командующего "1-м Звёздным Флотом" Российской Федерации!

Глава 7. Никита. Илья. Алексей

Наши дни.

Лейтенант Терехов Никита Олегович.

Яркий свет больно резал глаза. Тошнота так же никуда не исчезла. Уже сколько дней она меня беспокоила. Сидеть на твёрдом стуле тоже было не очень комфортно, но мягкого кресла мне никто не удосужился предложить.

— Вы по-настоящему меня достали, — уже в который раз произнёс я, поглядывая на длинный стол, который установили в нескольких метрах напротив моего стула. Тот самый стол, за которым расположились десять человек и несколько дней подряд допрашивали меня. — Я уже миллион раз ответил на все ваши вопросы. Зачем вы заставляете меня повторяться?

— Лейтенант Терехов, — недовольно произнёс глава комиссии — крупный брюнет лет пятидесяти с противной козлиной бородкой. — Вы будете отвечать на наши вопросы так долго, сколько понадобится. Пока мы не перепроверим всю ту ерунду, что вы наплели. Пока не сверим показания и не удостоверимся, что это были не массовые галлюцинации и не обман зрения.

— Лейтенант Терехов, — обратилась ко мне полноватая женщина — один из двух психологов в составе комиссии. — Вы должны понимать, что ваш рассказ выглядит крайне неправдоподобно. Вы читали фантастические романы в детстве? Фантастические романы о космических путешествиях. Ваш рассказ похож на один из подобных романов — слишком много в нём выдумки.

Я с трудом сдержал рвотный позыв. Не потому, что меня тошнило от этих гадов в белых халатах, считавших меня подопытным кроликом. А потому, что меня реально тошнило.

— Что вы хотите услышать? Мне хреново! Не видите, что ли? Вколите что-нибудь, или отпустите. Мне сидеть тяжело. Спина болит.

У стены в ряд выстроились медики. От меня их отгораживал ряд дородных охранников, коих было ещё больше. Подчиняясь повелительному знаку главы комиссии, одна из девушек-медиков отлипла от стены, подошла ко мне и что-то вколола в плечо.

— Итак, ещё раз, — сердитый военный из Службы Космической Разведки в звании подполковника кивнул мне головой. — Слушаем.

— Да сколько можно!? — не выдержал я. После укола боль в спине и тошнота начали отступать практически сразу. Я почувствовал прилив сил и даже кулаком стукнул по отощавшей коленке. — Сколько можно повторять одно и то же? Я же уже говорил: я плохо помню последние несколько дней. Я думал, мне конец. Нам конец. Помню, что после прыжка мы легли на курс, помню, что отключили все системы. Топлива ведь немного оставалось. Я же уже говорил. Мы отключили всё, что возможно. Даже обогрев, кажется, через три или четыре дня. Я не помню точно. ИИ приказал себя отключить. Мы его и отключили. Это помогло выиграть сутки. Наверное…

Члены комиссии слушали меня внимательно, шелестели листами блокнотов, сверяя ранние показания и