— Подождем. Сейчас они должны выйти. Фильм лучше на улице обсуждать, не сидеть же в духоте, когда такая погода.

Местечко было уютное: справа черемуха, слева тополь. Они присели. Спустя минут пять на крыльцо высыпали бабки в платочках, и вместе с ними вышел пожилой мужчина в тренировочных штанах и белой майке. Бабки дружно охали и обсуждали какую-то злодейку, которая всем жизни не дает и строит всяческие козни. Глазов поднялся со скамеечки и влез в разговор:

— Здравствуйте.

Возникла пауза. Его стали внимательно рассматривать. Мужчина подошел поближе, достал пачку «Примы». Дмитрий поспешно извлек свой «Союз-Аполлон» и протянул:

— Пожалуйста.

Мужчина закурил сигарету и присел на лавочку. Бабульки гуськом потянулись к ней же. Глазов чувствовал, что им интересно узнать, чего надо в деревне мужчине городского вида, да еще с дамочкой в солнцезащитных очках, похожих на глаза огромной стрекозы. На дамочке короткие штаны в обтяжку, из босоножек выглядывают накрашенные ногти. Нездешние, оно видать. Разговор Дмитрий начал первым:

— Жара-то стоит, а? Посохнет все в огородах. Дождичка не мешало бы.

— А ты, часом, не дачу внаем ищешь? — спросил мужик, которому «Аполлон» явно пришелся по вкусу.

— А что, снимают у вас дачи на лето?

— Бывает, — сплюнул мужик.

— А на зиму не снимают? — спросил с надеждой Глазов.

— Нет, не припомню, — отмахнулся тот. — Чего здесь зимой делать? Летом вот хорошо. Просто отлично у нас летом. Места грибные. В этом году, конечно, грибов никаких не будет. Ежели такая жара будет стоять, все на хрен в лесу посохнет. А ты, ежели дачу внаем ищешь, то это вряд ли. У нас тут зимой тихо, а на лето все съезжаются. Если только где комнатка свободная найдется.

И он внимательно посмотрел на Юлию. Та молчала.

— А дачных поселков много в округе? — Чего есть, то есть. Много. Поленово-два есть, и Поленово-три тоже имеется.

— А там дачи на зиму сдают?

— Да ты скажи, чего тебе надо-то, мил человек? — решилась наконец бабушка, закутанная в теплую вязаную кофту, несмотря на жаркую погоду.

— Вы постоянно здесь живете? — уцепился за нее Глазов.

— Да, почитай, уже тридцать лет. Все здесь живу, никуда не отъезжаю. Козочек держу, да курочек с десяток. Огородик свой, сорок соточек. Их все, милок, обработать надо. Внучат летом привозят, когда помогут, а когда и гулять, стервецы, убегут.

— А как ваше имя-отчество? — поинтересовался Глазов.

— Анастасия Афанасьевна. Ты не из правления? А то председатель подсобного хозяйства замучил, окаянный! Обижает нас, пенсионерок.

— Нет, я из Москвы. Мне надо узнать про большой пожар, что был в каком-то из дачных поселков семь лет назад. Тогда там баллон с газом взорвался. Несколько человек погибло. Не помните, Анастасия Афанасьевна?

— Мироновна, не в тот ли это год было, что корова твоя комолая сдохла? — бабулька вытерла ладонью сухой рот, посмотрев на свою соседку. Та замотала головой:

— Нет, Афанасьевна. Комолая корова пала, когда твой Ванька в отпуск в сентябре не приехал. А дача та сгорела аккурат в тот год, когда Петрович свой «Запорожец» купил. Верно, Петрович?

— Все вы, бабы, путаете. Неужто не помните, сколько тогда милиции понаехало?

— Да не милиция это была вовсе, а люди какие-то непонятны. Бандиты. Вот, — высказалась Мироновна. — Все бритые, плечи-то у них широченные, а на самом главном была огромадная золотая цепь.

— Да ты почем знаешь, что золотая? — не выдержала Афанасьевна.

— Так я телевизор-то не только по утрам смотрю. Уж там этих бритых любят показывать. А дача-то была Марфы Михайловны племянника. Он ее и сдал на зиму бандитам. Деньги-то профукал, что на дело взял, молокозавод, вишь ли, решил открыть. А денежки спустил. Вот и решился дачей опосля рискнуть. Только Бог все увидел, да на дачу эту пожар наслал. А было оно в тот год, что Ванька Наташкин пропал. Вспомнила я.

Глазов совсем запутался в деревенских жителях, комолых коровах и бандитах. Но тут и сама Афанасьевна покачала головой:

— А точно. Аккурат в эту зиму пропал Ванька. Сторожем он был на этих самых дачах. Все ходил, проверял, не залез ли кто. А потом сгинул. Так и не нашли Ваньку-то. Да вы у Наташки спросите, у жены его.

— А где она живет? — поинтересовался Глазов. Он сразу почувствовал, что история про сторожа, пропавшего после пожара, — как раз то, что ему нужно.

— До колодца дойдете, а там по левую сторону третий дом. Сам зеленый, а крыша коричневая была, да только вся облезла. Только у Наташки-то новый муж, вы уж поаккуратней.

— Спасибо, — поблагодарил бабушек Глазов.

— Да ты кто будешь-то, мил человек? — опомнились они.

— Из страховой компании, — ляпнул Дмитрий первое, что пришло в голову.

И чтобы избежать лишних расспросов, поспешно поднялся с лавочки. Старушки напряженно смотрели ему вслед. Юлия расхохоталась, едва только они отошли подальше.

— Ты что? — обернулся Дмитрий.

— Смешно. Какие старушки забавные.

— Это ты для них забавная. Еще бы в вечернее платье вырядилась.

— Зато ты здесь свой. Деревенский житель, — съехидничала она.

Глазов только отмахнулся от нее, как от назойливой мухи. Он работал, и уже интуитивно почувствовал, что в деревню Поленово они с Юлией приехали не зря. Удача! И вообще ему здесь нравилось. На деревенской улице было тихо. Это тишина не зловещая, не та, положим, что бывает перед бурей или грозой. Нормальная тишина, самой высокой пробы. Когда время никто не торопит, и никто в такую жару не мчится сломя голову по якобы неотложным делам.

У колодца Глазов остановился, посмотрел на Альфу, которая дремала в машине, положив голову на мощные мохнатые лапы. Потом не спеша открыл колодец, снял с гвоздя жестяное ведро. Ворот скрипнул, и оно стало медленно опускаться в прохладное нутро, к ледяной воде, застывшей в самом низу деревянного сруба.

— Зачем? — удивилась Юлия. — В машине бутылка с кока-колой. Холодная.

— Темнота, — усмехнулся Глазов. — Какая тебе в деревне кола?

Он вытащил ведро с водой, поставил его на край сруба. Не во всех колодцах, которые довелось ему видеть, вода была так хороша. Иногда она пахла затхлостью, болотом или гниющим деревом сруба. Но за этим колодцем следили. Дмитрий с удовольствием попил воды. Наверное, колодец стоял на водяной жиле, ключевой, и вода в нем была сладкая, и пахла не хлоркой, как в столице, а землей. Юлия подошла и тоже зачерпнула из ведра ладошкой. Глотнула, потом замахала в воздухе рукой, стряхивая с нее капли:

— Холодная какая!

— Ну и как? — спросил с надеждой Глазов. — На вкус?

Она молча пожала плечами: