Теперь у него нет надежного заместителя, нет больше лейтенанта Трофимова, ушедшего во вражеский тыл под псевдонимом Колючий. Нет! А капитан так надеялся на него.

Но если посмотреть правде в глаза, Колючий спас группу, приняв неравный бой, и теперь спавшие под старой елью ребята и сам Антон обязаны ему жизнью — он подарил им ее, отдав взамен свою…

Чутко прислушавшись к звукам леса, Волков, тихо ступая, обошел спящих, припал к земле ухом и напряженно вслушался — древний как мир способ узнавать о приближении врага. Но по-прежнему безотказный. Земля молчала…

Не выпуская из рук оружия, он спустился к тихой лесной речушке, наклонился над водой, собираясь умыться. Невольно пригляделся к своему отражению в медленной темной воде. Неужели это он? Запавшие глаза, обтянутые кожей скулы, сжавшийся в нитку рот, окруженный небрежной щетиной, успевшей отрасти за последние сутки. Разве сутки прошли, как они здесь? Нет, меньше…

Он медленно расстегнул ремень, стянул с себя маскхалат, почти не плеская водой, вымылся до пояса, умылся, пригладил ладонью волосы и вернулся к месту ночлега.

Ребята все так же спали.

«Сурки! — вздохнул Антон. — Спят, как дома, забыв про опасности, про полный тревожных шорохов лес. Им бы сейчас сидеть на лекциях или сдавать зачеты, гулять с девчонками и гонять в футбол, а они спят в мокрой и грязной одежде, под елкой, во вражеском тылу, обняв автоматы и подсунув под головы мешки с сухарями и взрывчаткой. Жалко их будить, умаялись за ночь, но надо…»

Он тихонько потряс за плечо Зверева. Тот замычал, не открывая глаз, повернулся на другой бок. Пришлось потрясти сильнее. Наконец тот проснулся, сел.

— Что?

— Будите остальных. Перекусим и двинемся дальше. Умоетесь на речке, по одному и тихо. Не шуметь, огня не разводить, — шепотом сказал Антон. — Тихий готовит завтрак. Консервные банки и все отходы в ямку и заложить дерном. Аккуратненько!

Зверев понимающе кивнул и начал расталкивать ребят…

— Где потеряли грузик антенны? — после завтрака спросил Волков. — Понимаете, что это метка для врага?

— Новый приладим, товарищ капитан, — виновато улыбнулся Костя.

— А старый уже немцы могли найти, — доставая карту, объяснил Антон. — Сейчас наше спасение в беспрерывном маневрировании. Нельзя долго задерживаться на одном месте. Противник о нас знает, наверняка ищет, идет по следу. Пока удалось оторваться, но вот как дальше?

Развернув на коленях карту, он достал компас, стараясь определиться на местности.

— В таком лесу? Найти? — усмехнулся Егоров.

— Не считайте их глупее себя, — не отрываясь от карты, сделал ему замечание командир. — Почему вы оставили свой пост? Кто разрешил? Вы несете боевое охранение!

Любитель подхватил автомат и, дожевывая на ходу сухарь с куском сала, исчез в кустах. Остальные молчали, выжидательно глядя на капитана.

— Мы примерно тут, — показал он ребятам точку на карте. — Точнее определить трудно, поскольку всю ночь петляли. Будем считать ошибку в определении нашего места минимальной. Тогда здесь, — Антон ткнул пальцем в маленький серый прямоугольничек, — хутор. Попробуем выйти к нему, определимся и двинемся дальше по маршруту. На сбор даю три минуты. И чтобы не осталось следов!

Когда они выбрались на опушку и затаились в густых кустах, день уже разгорался. Высоко поднялось солнце, стрекотали в траве кузнечики, пряно пахло разогретой землей, и совсем не было похоже, что идет страшная война. А здесь притаились люди с оружием…

Отодвинув ветку, Волков поднял бинокль, внимательно осматривая хутор, постройку за постройкой — здесь ли его хозяева или их смел с насиженного места вихрь военного лихолетья, погнал в неведомые края? Если они дома, то почему до сей поры не показались, почему нет дымка над трубой, почему не видно никакой живности во дворе?

Он осматривал добротный, на каменном фундаменте, дом, большой дощатый сарай с распахнутыми створками ворот, за которым виднелся ворох прошлогоднего сена, а может быть, соломы — отсюда не понять.

— Рассредоточимся, — обернувшись к ребятам, приказал капитан. — Любитель осматривает хутор, мы прикрываем. Если там нет никого, подходим к нему по одному, но на открытом месте не торчать! Знаете, как входить в дом? — спросил он у подобравшегося Егорова.

— Учили, — буркнул тот, поудобнее перехватывая автомат.

— Заходите с задов, против солнца, — уже в спину ему сказал Антон.

Подняв бинокль, он стал смотреть, как Любитель пробирается по опушке ближе к хутору…

Собственные шаги казались Егорову слишком громкими в тишине. Вот последний куст, за ним — заросшая травой поляна, потом изгородь из жердей, а там и сарай с распахнутыми воротами. Выходить на поляну ему вдруг стало страшно, почти так же, как перед открытым в темноту люком самолета, когда пришло время сделать шаг в пустоту. Он неожиданно почти физически ощутил, какова она — опасность.

Ночью, когда, обливаясь жарким потом, бежали по лесу и натыкались на стволы деревьев, страха не ощущалось. Или просто некогда было бояться — надо бежать, бежать, бежать?.. Бежать так, чтобы затихли вдалеке выстрелы и перестал доставать свет немецких ракет, бежать, уходя от погони. Только одно в голове — не споткнуться о корни, не упасть, не свернуть себе шею, спускаясь по откосам оврагов, не сломать ноги, прыгая через поваленные ветром стволы. И бежать, бежать!..

Вот тогда он понял истинную цену кросса, устроенного командиром на базе, — понял, что, если бы с ними остался Сашка Попов, им не уйти, не запетлять, не запутать следы, не оторваться. Не остаться в живых, не выполнить ответственного задания.

«Ну, давай!» — подбодрил он себя, набрал полную грудь воздуха, как перед прыжком в воду, и перебежал полянку. Прижался спиной к теплым шершавым доскам сарая, положил палец на спусковой крючок автомата и медленно пошел вдоль стены, чувствуя, как от напряжения сводит лопатки. Вдруг здесь притаилась засада и невидимый враг уже ждет, пока он выйдет из-за угла, чтобы выстрелить первым и убить его? Прилетит маленький кусочек свинца, выпущенный из чужого оружия, сделанного в далекой стране, — и не станет Кольки Егорова, недоучившегося студента-химика, мечтавшего работать дипломированным технологом.

Он заставил себя повернуть за угол и вновь облегченно вздохнул — никого! Немного осмелев, Егоров заглянул внутрь сарая. Ничего особенного — почерневшие от времени ясли, стойло для коровы да валяется на земле припорошенная пылью забытая хозяевами щербатая деревянная ложка.

Шагнув внутрь, Николай осмотрелся — ворох сена почти под крышу, видно, запасливый хозяин жил на хуторе, — полосы света, проникающего сквозь зазоры между досками и какое-то подозрительное шуршание. Егоров быстро вскинул автомат и уже хотел нажать на спусковой крючок.

Из-под сена вылезла рябая курица, хлопнула крыльями и, смешно дергая головой, побежала вон, на волю. Николай облегченно улыбнулся и вытер покрывшийся испариной лоб — еще немного, и он полоснул бы по курочке рябе очередью.