— Там бой!.. Мы готовы!.. Надо бежать, помочь, — перебивая друг друга, едва увидев командира, загомонили ребята.

Он только тихо порадовался, что они все здесь, целые, не получившие травм при приземлении, способные двигаться, воевать. Не сглазить бы хоть эту маленькую удачу.

— Отставить! — твердо приказал Антон. — Взять парашюты и за мной, бегом! Это приказ!

И он первым, как еще совсем недавно на базе, побежал к деревьям, нырнув под сумрачный полог леса.

Остальные неохотно последовали за ним. Замыкавший четверку Зверев подумал, что их капитан либо празднует труса, либо…

* * *

Генерал Герберт Отто Тровиц завтракал. Он всегда вставал рано, особенно в период военных действий, с помощью денщика приводил себя в порядок после непродолжительного ночного отдыха и выходил к завтраку. К сожалению, у генерала начали пошаливать почки, поэтому он вынужденно придерживался бессолевой диеты, но кофе был обязателен.

Наливая себе в чашечку мокко — он всегда это делал сам, — Тровиц милостиво кивнул почтительно ожидавшему конца его трапезы адъютанту, разрешая впустить оберста Хахта с ежедневным утренним докладом.

Отпивая мелкими глотками ароматный напиток, генерал искренне пожалел, что нельзя добавить в него немного коньяка — сейчас не стоит рисковать, ударяя спиртным по почкам: впереди множество дел. Но коньяк был бы просто изумительным, тем более в такое веселое солнечное утро.

Ожидая появления Хахта, он поглядел на лепной потолок дома, в котором расположился штаб, — недурно сделано, очень недурно, старая, хорошая работа. Надо будет потом поинтересоваться, что здесь было раньше, при большевиках и до них? Судя по планировке, дом принадлежал какому-нибудь помещику или богатому промышленнику, объявленному советами враждебным классом. Занятно! Человек всю жизнь трудился, создавая себе и своей семье состояние, а потом его объявляют за это врагом именно те, кому он предоставлял работу и давал кусок хлеба. Хвала Господу — немецкая нация, за исключением некоторых выродков, оказалась глухой к учению прославляемого русскими еврея Маркса. Подумать страшно, что могло случиться с Германией, если бы выродкам не свернули вовремя шею…

Его размышления прервал вошедший оберст Хахт. Он щелкнул каблуками и вытянулся у дверей, держа под мышкой папку с бумагами.

— Здравствуйте, полковник, — чуть улыбнулся ему Тровиц. Он старательно избегал нацистских приветствий, считая недостойным для себя, потомка старого прусского рода, уподобляться мелкому лавочнику, визгливо кричащему «Хайль!»

Однако вслух подобные вещи генерал никогда не высказывал, предпочитая держать их при себе, — крикливые лавочники весьма скоры на расправу, а рисковать своей головой по пустякам Тровиц не любил.

— Докладывайте, — бросил он оберсту, доливая себе кофе.

Хахт сделал шаг вперед, открыл папку и начал читать сводку за последние сутки. Слушая его, генерал согласно кивал — все шло как надо: русские под ударами немецких танков откатывались назад, к Минску, цепляясь за каждый клочок земли, пытаясь организовать сопротивление, но впереди уже виден рубеж Березины, и надо прорваться на ее противоположный берег с ходу, опрокинув заслоны ослабленного боями противника. Хахт толковый штабист, он не рассыпался по мелочам, а говорил главное и ненавязчиво подсказывал нужные решения, оставляя за генералом право принять их или отвергнуть. За это его Тровиц и любил, если можно считать любовью определенную привязанность к хорошему адъютанту или толковому штабному офицеру.

Наверняка Хахт уже приготовил в соседней комнате карты с нанесенными на них данными об обстановке на театре военных действий, расположением своих и вражеских частей. Что ж, после кофе, за сигарой можно поработать с картами, а потом подписать сводку для вышестоящего командования.

Однако последняя фраза доклада заставила Тровица насторожиться и нарушила его благодушное настроение.

— Как вы сказали? — отставив чашку, переспросил он. — Парашютный десант?

— Да, экселенц. Ночью русские выбросили группу парашютистов недалеко от местечка Громада. Парашютисты были своевременно замечены командиром следовавшей к фронту и остановившейся на ночлег части, который предпринял все необходимые меры.

Командующий недовольно откинулся на спинку кресла: Хахт явно что-то недоговаривал. Что еще за история с русским десантом?

— Надеюсь, их уничтожили? Есть ли пленные? — потянувшись к ящичку с сигарами, уточнил Тровиц.

— Сброшена небольшая группа, экселенц, — словно оправдываясь, чуть склонил голову оберст. — Один приземлился недалеко от расположения нашей части и после ожесточенного сопротивления был уничтожен. Остальным, к сожалению, удалось скрыться в лесу.

— Вот как, — с иронией сказал генерал, обрезая кончик сигары и раскуривая ее. — Мало того, что в нашем тылу шатаются недобитые русские части, так теперь еще и парашютисты? Что им здесь надо? Разведка? Но мы уже взяли Минск и скоро выйдем к Березине. Позаботьтесь, чтобы они нас не беспокоили.

— Слушаюсь, экселенц. Еще одно, и я заканчиваю. Разрешите?

— Что еще? — сердито буркнул Тровиц.

— Прибыл штурмбанфюрер Шель из штаба Розенберга, — чуть склонив голову набок, сообщил Хахт.

— А-а, искатели сокровищ, — желчно усмехнулся генерал. Он всегда очень не любил полицейских. — Что он намеревается у меня делать?

— Согласно директиве… — начал Хахт, но генерал прервал его:

— Погодите, откуда взялся этот Шель?

— Человек СД, работает в штабе Розенберга, — неслышно подойдя ближе, почтительно напомнил адъютант.

— Хорошо, пригласите его. Сейчас, прямо сюда. А пока готовьте карты, Хахт. Я вас более не задерживаю, спасибо!

Оберст вышел, и тут же в кабинет вошел Гельмут Шель. Вскинул ладонь в нацистском приветствии:

— Хайль Гитлер!

Тровиц в ответ небрежно поднял руку, изучая штурмбанфюрера. Моложавый, чувствуется прекрасное здоровье; дорогое тонкое сукно черного мундира. Еще один соглядатай службы безопасности в его штабе?

— Нам пока нечем порадовать вас, штурмбанфюрер, — рассматривая скопившуюся на дне чашечки кофейную гущу, усмехнулся в седеющие усы генерал: сейчас он найдет, чем занять полицейского. — Мои части наступают в полосе, где нет даже приличных городов. Но для вас есть ответственное поручение, как раз по линии вашего ведомства. Сегодня ночью русские выбросили у местечка Громада разведгруппу парашютистов. Один из них убит в перестрелке, остальные скрылись в лесу. Приказываю вам принять меры к розыску русской раздведгруппы и выяснению их задания. Срок — пять дней! У них не так прекрасно идут дела на фронтах, чтобы по пустякам забрасывать сюда людей.

— Но, господин генерал… — сделал шаг вперед Шель.

— Я вам приказываю! — встал Тровиц, уперев в столешницу большие веснушчатые кулаки. — Если вы не способны выполнить приказ, доложите об этом официально. Идите, оберст Хахт отдаст все необходимые распоряжения.