Триш рассматривала «свою» лошадь не без волнения. Красивое грациозное животное тряхнуло шелковой гривой и словно бы подмигнуло Триш: ну что, попробуй-ка оседлать меня!

– Ее зовут Весталка, – предвосхитил Джек вопрос, который Триш хотела задать.

– Странновато для лошади. Хотела бы я знать, почему ее так прозвали?

– Вначале мы назвали ее Красоткой, но она ни в какую не хотела отзываться на это прозвище. А потом, когда немного подросла, наотрез отказалась подпускать к себе жеребцов, – краснея, объяснил Том Даффи. – И Джек решил прозвать ее Весталкой – за целомудрие.

– Ну что ж, Весталка, – хитро прищурилась Триш. – Я – не жеребец, так что придется тебе подпустить меня к себе. Покажи мне, как это делается, Джек.

Джек ловко заскочил на своего Старка, а потом слез, чтобы еще раз показать Триш, как нужно садиться на лошадь.

– Не думай, что с первого раза ты лихо на нее запрыгнешь. Это – дело практики. Главное, не волнуйся и не торопись. Тогда все получится.

И действительно, получилось. Триш помахала рукой Тому и Пику, которые не без любопытства следили за тем, как она, закусив нижнюю губу, взбирается на Весталку.

– Получилось! – удовлетворенно улыбнулась Триш.

– Отлично для первого раза, – похвалил ее Джек. – Ты просто умница. А теперь – вперед. Только медленно. И не вздумай вонзать каблуки ей в бока, а то тотчас окажешься на земле.

– Не буду, – кивнула Триш.

Весталка мотнула головой, явно недовольная тем, что на нее взобралась какая-то посторонняя дамочка. Поначалу она упиралась, не хотела идти. Но потом, нехотя, пошла, то и дело встряхивая гривой.

– Поздравляю! – крикнул Джек. – Ты делаешь успехи!

Триш посмотрела в его озорные глаза и почувствовала себя пьяной. Пьяной от взгляда Джека, в котором был не то вызов, не то зов, пьяной от ощущения высоты, кружащей голову, пьяной от воздуха, ароматного, как ирландский виски. Она чувствовала, что между ней и Джеком пробегают искорки, которые, скорее всего, погаснут, не успев долететь даже до земли. Но эти искорки, эти флюиды, это внимание пьянило не меньше, чем подлинная, настоящая и яркая страсть. Наверное, первый раз в жизни Триш хотелось флиртовать, кокетничать, улыбаться, строить глазки – делать все то, чем она пренебрегала раньше, считая все эти уловки уделом скучающих дам. И это упоительное чувство, эта радость, это опьянение жизнью зажгло ее взгляд светом, которого не мог не увидеть Джек. Триш вдруг поняла, что их утренний договор можно считать выполненным на все сто…

Старая часовня, куда Сьюлен привела Пита, оказалась серым каменным зданием, со всех сторон оплетенным желтой листвой. Даже дверь, и та была увита стеблями и листьями янтарно-желтого цвета. На двери висел замок, который не открывали бог знает с каких времен. Пит застыл в предвкушении момента. В том, как Сьюлен держала ключ, было что-то торжественное и значительное.

– Сейчас, – прошептала Сьюлен, уловив настроение Пита. – Эту часовню даже тетушки не открывали. Я с трудом выпросила ключ у тети Лавинии…

Она вставила ключ в замочную скважину, но старый замок не поддался.

– Заржавел… – огорченно прошептал Пит. – Может, я попробую?

Сьюлен послушно передала ему ключ, и Пит принялся так и эдак вертеть им в замке.

– Чертов замок… – выругался он, но, спохватившись, извинился. – Ох, что ж это я? При тебе, да еще и в святом месте… Будет обидно, если он не откроется. Мне так хотелось…

Питу показалось, что ключ повернулся сам собой. Во всяком случае, он даже не приложил усилий для того, чтобы повернуть его в ту сторону, в какую он повернулся.

– Кажется… удалось. – Пит снял с петель тяжелый замок и, надавив на дверь, открыл ее.

Изнутри на него дохнула тьма – не зря они со Сьюлен запаслись свечками! Запахло временем – сыростью и пожухшей травой. Пит зажег свечу и пошел вперед. Его щеки коснулось что-то липкое и противное. Он отер щеку – паутина. Приглядевшись, Пит понял, что все в этом месте оплетено паутиной и покрыто пылью.

– Сколько же ее не открывали…

– Не знаю, – робко ответила Сьюлен.

– Такое чувство, что я попал в другое время… На две сотни лет назад.

– Хорошее у тебя воображение.

– Кстати, а этот родственничек… В какой комнате он живет? Я его больше не видел…

– Честно говоря, я ничего о нем не слышала от тетушек, – призналась Сьюлен. – И в замке с ним не встречалась. Но ты же знаешь, у нас все так странно…

– Да уж. У Триш вся родня такая. Ох, извини, не хотел тебя обидеть…

– Ну я-то им не совсем родня. Я… – Сьюлен неожиданно смолкла. – Ой, смотри-ка! – воскликнула она. – Какой большой сундук!

Пит посмотрел в ту сторону, куда указывала Сьюлен, и действительно увидел огромный сундук, оплетенный паутиной. На сундуке не было замка, и Пит подумал, что, может быть, его удастся открыть.

Они подошли к сундуку, и Пит передал Сьюлен свечку:

– Посвети. Попробую его открыть. Интересно, зачем в часовне понадобилось держать сундук?

– Может, там молитвенники? – предположила Сьюлен, склонившись над Питом.

Локон ее белокурых волос защекотал Питу ухо. Он дернулся и чуть не ударился головой о сундук. Странно. Еще совсем недавно прикосновения Сьюлен не вызывали в нем раздражения, напротив, были ему приятны.

– Сейчас проверим, – пробормотал он, пытаясь сосредоточится на сундуке. – Ага, кажется, поддается!

Крышка сундука оказалась тяжелой, и Питу стоило больших усилий откинуть ее назад. Сьюлен осветила внутренности сундука. Никаких молитвенников в нем не оказалось. Там была одежда, и в основном женская.

– Какая прелесть! – восхитилась Сьюлен, вытаскивая на свет божий расшитое золотом платье. – И целое, совсем как новое… Гляди, там их много. Интересно, чьи они?

– Наверное, бывших хозяев замка, – разочарованно ответил Пит. Он ожидал увидеть в сундуке нечто большее, чем старые, пусть и в хорошем состоянии, платья. Везде ему мерещатся загадки…

– Ну и как мне? – кокетливо поинтересовалась Сьюлен, приложив к себе пурпурное платье с золотой вышивкой.

Пит посветил в ее сторону и вдруг понял, что на месте Сьюлен ему сейчас хотелось бы увидеть Триш.

– Прекрасно, – вытянул он из себя. – Просто здорово. И все же, давай поглядим, что тут еще любопытного.

Но ничего особенно любопытного в заброшенной часовне не было. Запыленные молитвенники, поеденный молью покров алтаря, пара чьих-то сапожек, сложенные стопкой пожелтевшие бумаги… Похоже, эту часовню использовали как склад…

Пит покосился на распятие, висящее на стене. С него огромными измученными глазами глядел усталый мужчина, совсем не похожий на страдальца-Христа. Пит не почувствовал в этом месте ни благоговения, ни страха. Здесь не было ничего мистического, на что Пит так рассчитывал.