Выдвигались десятки невероятных версий, но я перечислю лишь основные. Например, говорили, что из Америки привезли передвижную выставку динозавров, участвовавших в съемках фильмов, и что ящеры – не что иное, как искусно выполненные роботы, которые управляются дистанционно с помощью антенн.

Известный психиатр утверждал, что динозавры – массовая галлюцинация и верить в нее не следует. «Если вы закроете глаза, то сможете пройти сквозь динозавра, потому что он призрак!» – настаивал он. В доказательство своей правоты психиатр завязал глаза и попытался пройти сквозь задремавшего нотозавра Фуфуруфу, но в этот момент ящер пошевелился, и врач, налетев на него, был сбит с ног. Но даже это не разуверило его в полной несостоятельности гипотезы. Он сидел на асфальте, тер лоб, на котором вздувалась шишка, и повторял:

– Характерный случай пространственно оформленной галлюцинации!

– Исключительно твердолобый экземпляр! – отозвался о нем дедушка.

Были версии о биологических мутациях и внеземном происхождении этих гигантов. Какой-то ученый разрабатывал теорию о параллельных мирах. Он утверждал, что существует две, а возможно, и больше параллельных Земли, которые отстоят друг от друга всего на несколько мгновений. И если на нашей планете динозавры вымерли, то на параллельной они существуют, и в результате какого-то космического явления миры на несколько мгновений пересеклись и динозавры из параллельного мира оказались в нашем.

Эту теорию признали самой убедительной из всех существующих, и в газетах стали появляться броские статьи с заголовками типа «ПРИШЕЛЬЦЫ ИЗ ПАРАЛЛЕЛЬНОГО МИРА».

Мама с дедушкой и Нюсяка шутили по этому поводу и оставшегося у нас археоптерикса дразнили пришельцем из параллельного мира. Не смеялся только папа, и уже тогда это нас насторожило.

Как-то за обедом, рассеянно пронеся ложку мимо рта, он сказал:

– Пожалуй, в этом что-то есть... Я думаю, теоретически параллельные миры существуют. Причем где-то рядом. Не обязательно смещаться в прошлое на много лет, преодолевая сопротивление времени, достаточно будет нескольких секунд, и мы окажемся в параллельном мире с другим развитием истории...

Мама с опаской покосилась на папу, почувствовав, что у него созревает очередная идея, и не ошиблась.

Чтобы следить за перемещениями наших питомцев, мы достали подробную карту Москвы и стали отмечать на ней флажками места, где последний раз их видели. Флажков у нас было тридцать четыре, и каждый имел свою форму и цвет.

Тираннозавр Шпрот обозначался маленьким красным флажком, эдафозавр Маша – зеленым, бронтозавр Фисташка – черным, игуанодонт Витек – белым кружком. Вскоре наши тридцать четыре флажка были равномерно распределены по всей Москве и по пригороду. Но иногда по радио и телевидению сообщались явно противоречивые сведения. Говорили, что летозавров видели одновременно в семи местах, чего быть не могло, потому что их всего три. Или часть сведений была ложной, или телевизионщики плохо разбирались в названиях динозавров.

Вначале древние ящеры занимали лишь часть Москвы, держась сообща, как привыкли у нас в ангаре. Но потом каждый из них нашел в городе место соответственно своему характеру и привычкам. Рамфоринхи и птеродактили освоились на крышах небоскребов, вытеснив ворон и галок. Бронтозавры и диплодоки облюбовали Москву-реку и подмосковные водохранилища. Летозавры, как наиболее быстрые и мобильные ящеры, полюбили улицы с оживленным движением, а когда машины останавливались на перекрестках, выбегали на дорогу и требовали у водителей продуктовую дань.

Эдафозавриха Маша быстро стала кинозвездой, и ее полюбили использовать в рекламных клипах: показывают шоколад или мясные консервы, и тут на экране появляется Маша и рявкает: «Надо!»

Москва постепенно привыкала к динозаврам и начала ими гордиться. Много в мире столиц, а ящеры есть только у нас и они свободно разгуливают по улицам! Иностранцы стали воспринимать динозавров как русскую экзотику вроде белых медведей и соболей.

Возможно, ящеры остались бы в нашем мире и стали бы чем-то привычным для жителя XXI века, если бы папа не сделал одного из самых главных открытий...

Прежде чем выстригать дыры во времени, убедитесь, что у вас есть нитки, чтобы их заштопать.

Совет грядущему поколению от дедушки Апрчуна

Вдохновленный идеей о существовании параллельных миров, папа немедленно стал строить дерзкие планы, как в них переместиться. Фритт и прежде, на Ирксилоне, занимался созданием машины времени, но тогда у него ничего не вышло.

– Все дело в точке опоры, – объяснял он мне, показывая цветные схемы на мониторе компьютера. – Помнишь, Архимед говорил: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю»? И был прав. Имей он жестко зафиксированную в пространстве точку, с помощью обычного рычага Архимед перевернул бы планету.

– Ты говоришь о пространстве, но как оно соотносится со временем?

– Очень даже соотносится. Чтобы переместиться во времени в пределах одного мира, нужно самому на несколько секунд оказаться вне времени, обрести эту самую точку. С параллельными мирами все по-другому, – вдохновенно начинал объяснять папа и надолго уходил в свои мысли, записывая расчеты и ряды формул.

Для любого земного ученого они выглядели как непонятные закорючки, потому что это были формулы ирксилонской науки, опирающейся одновременно и на интуитивные предположения, и на точные знания. Как и любые формулы, иногда они работали, а иногда – нет.

Порой Фритт бросался к компьютеру, но возможностей и быстродействия земного процессора не хватало, и машина зависала, не рассчитав того, что нужно было отцу.

– Как ты собираешься искать эту точку? – спрашивал я, когда отец временно устраивал перерыв.

– Понятия не имею, – вздыхал он. – Но я интуитивно чувствую, что точка должна существовать, но не пространственная, а временная.

Долгожданное озарение, которого папа так ждал, пришло к нему благодаря пустяку. Мама купила Нюсяке новый двухколесный велосипед, и сестренка, перевернув его кверху шинами, крутила педали, наблюдая за вращающимися колесами и мелькающими спицами.

Папа некоторое время со странным выражением смотрел на велосипед, и лицо у него все больше прояснялось. Потом он, ни слова не говоря, вскочил и, схватив Нюсяку, подбросил ее под самый потолок, подхватив у самого пола.

– Ай! – заорала она. – Я не буду больше крутить велосипед!

– Я не за велосипед! – восторженно воскликнул Фритт и подбросил ее еще раз.

– А-а-а-ах! Тогда за мамины духи? Я не хотела их проливать, они сами! Такие проливучие духи-и-и-и! – по-поросячьи взвизгнула Нюсяка, долетая до потолка и стремительно падая вниз.

– И не за духи! Ты ничего не поняла! Ты гениальная девочка! Ты подсказала мне великолепную идею!

Папа снова подбросил Нюсяку к потолку и, крикнув мне: «Макс, поймай ее! Я тороплюсь!» – бросился в лабораторию. По пути Фритт едва не сбил с ног дедушку, который нес ящик с пустыми баночками из-под майонеза.