— Пусть нам управление культуры деньги наличными выделит, — понизив голос до громкого шепота, снова заговорила Клавдия Семеновна. — Ткань в городе купим. Костюмы-то для нас Дарья Капустина сошьет не хуже, чем у них в мастерской. А на оставшиеся мы декорации соорудим!

— Обойдемся без режиссера! — поддержали учительницу. — Пусть деньгами дадут!

— Тише, тише, — поморщилась Полина и оглянулась на артиста. Тот делал вид, что ничего не слышит. — У нас с вами остаются нерешенные вопросы, кроме затронутых ранее. Вот, например, у нас остается свободной роль Бориса.

— Как — свободной? Леша Величко вроде согласился? Полина развела руками.

— Запил, — ответила за нее Ольга, одноклассница Ирмы. Когда-то они были подругами, теперь виделись редко и обычно — мельком.

На последнюю реплику артист отреагировал нарочитой усмешечкой, Ирма обратила внимание.

— Целый год продержался, — подтвердила Полина. — А на двадцать третье февраля сорвался. Ума не приложу, кого пригласить.

— Может, участкового? — неуверенно предложил кто-то.

— Васю-то? — ужаснулась Клавдия Семеновна. — Да он двух слов не свяжет! Бе да ме! Какой из него герой-любовник? Он и роль не выучит…

— Володьку Никитина пригласите, — предложила Ольга. Все обернулись к ней. — А что? Парень холостой, временем располагает… — Ольга игриво сверкнула глазами.

— Согласится? — засомневался Генка.

— Я схожу к нему, — обрадовалась Полина. — Спасибо, Оль, за идею. Я совсем забыла про него. А ведь он у нас участвовал как-то в концерте…

— Да сможет он! — подтвердила учительница. — Парень с головой.

Наконец-то приступили к чтению пьесы по ролям. Ирма так ждала этого! Расселись кружочком, вокруг стола с газета-ми. Пьеса начиналась с диалога Катерины и Варвары. Заслышав слова знакомой пьесы, актер не утерпел, придвинулся ближе. Роль Варвары досталась Ольге, она читала, низко склонив голову к странице. По всему было видно, что видит она свою роль первый раз. Ирме же не терпелось начать репетиции в выгородке, свою роль она успела выучить наизусть. Она почти не заглядывала в книгу.

— Разрешите вмешаться, — наконец не выдержал актер. — Давайте разберем пьесу. О чем она? — Генрих с торжествующим превосходством оглядел собравшихся.

— О любви, — с игривой готовностью отозвалась Ольга. — О чем же еще?

— Все пьесы мира, милая девушка, написаны о любви. А еще о чем?

Полина молчала, ожидая активности от своих подопечных. Клавдия Семеновна показательно скрестила руки на груди. Она не желала участвовать в дискуссии, затеянной заезжим выскочкой. Актер ей не понравился, это уже все поняли. А Ирме стало жаль его, потому что они здесь были все свои, а он — чужой. И уехать он не мог, теперь ему нужно было дожидаться последнего автобуса. Поэтому она решила поддержать разговор:

— Я думаю, это мечта о свободе. Человек не может быть счастливым, если он несвободен.

Актер быстро повернулся к Ирме и с интересом посмотрел на нее.

— Как вас зовут, девушка?

— Ирма.

— Ирма? А что такое свобода, по-вашему?

Ирма растерялась, почувствовала, что краснеет. Ее выручила Ольга. Она поднялась, поправила на груди кофточку.

— Не по адресу вопрос, — усмехнулась она. — Ирма замужем и потому несвободна. А вот я — свободна как ветер!

Все присутствующие с облегчением засмеялись, поддержали Ольгину шутку.

— Только толку от той свободы никакой! — глубоко вздохнула Ольга, не сводя глаз с Генриха. — Женихов у нас в Завидове корова языком слизала. Нету… И поэтому лично я, господин актер, буду голосовать за вас, если меня, конечно, спросят… — Она повернулась и озорно окинула взглядом собратьев по труппе.

Самодеятельные артисты с удовольствием загоготали, благо Ольга отомстила за «господ», обозвав Генриха в ответную господином.

— Вот мы тебе и поручим товарища артиста на автобус проводить! — припечатала Клавдия Семеновна. — А то мы сегодня зарепетировались. Дед меня домой не пустит.

— Да и мне надо бежать корову доить, — призналась Полина и снова беспокойно взглянула на часы. — Следующая репетиция, как обычно, в среду. — И, повернувшись к девушкам, спросила: — Проводите, девочки, артиста?

Ирма хотела было возразить, но Ольга проворно ответила за нее:

— Ну не бросим же мы такого видного мужчину одного? Проводим, можете не сомневаться.

Все дружно поднялись, засобирались, загомонили. По дороге на автобусную остановку артиста и девушек догнал Генка Капустин:

— Анекдот знаете? Мужик к врачу приходит…

— Ген, ты бы шел домой, — недовольно оборвала его Ольга. — Мы твои анекдоты уже наизусть выучили!

— Нет, отчего же? — возразил Генрих. — Если молодой человек решил к нам присоединиться…

— Да какой он молодой человек?! — возразила Ольга. — Лапоть завидовский!

Генка топтался рядом, продолжая улыбаться.

— Оль, перестань, — одернула Ирма подругу. Она не понимала, чего добивается Ольга. Позорить Генку перед чужим человеком! Да они этого артиста скорее всего совсем не увидят больше, а Генка свой, родной почти. Конечно, он не красавец, для Ольги не жених, это ясно, но такой добрый, безобидный, разве можно с ним так? Это все равно что ребенка обидеть. — Рассказывай, Ген, — попросила она.

Но Генка махнул рукой и, все так же улыбаясь, попятился прочь от остановки.

— Побегу я, некогда… Покедова!

Он пожал артисту руку и быстро побежал вдоль домов по улице.

— «Покедова», — передразнила Ольга.

— Зачем ты так, Оль?

— Да ну его! Пристанет как банный лист… Лучше пусть Генрих нам что-нибудь расскажет… Генрих, а кого вы в театре играете?

Генрих повел бровями, распрямил грудь. Ирма догадалась, что рассказ предстоит насыщенный.

— Мне пора, — заторопилась она. — Вы уж тут без меня… проводитесь?

— Проводимся! — опередила Ольга всякие возражения артиста. И тут увидела знакомую зеленую машину, подъезжавшую к остановке. — А вот и милый твой, Ирма. Надо же как вовремя! На машине домой покатишь… — Ольга вздохнула, не скрывая зависти.

Павел подъехал вплотную, остановился. Вышел из машины.

— Вечер добрый… — проговорил он, окинув долгим взглядом замерзшую троицу. — Что это вы тут делаете? — И остановил свой взгляд на Генрихе.

— Мы с репетиции шли и… — торопливо начала объяснять Ирма, обнимая мужа за рукав тулупа.

— Садись в машину, — чуть слышно приказал он ей. Она тотчас нырнула в салон. — Все цветешь? — громко и развязно спросил он у Ольги. — Эх, где мои семнадцать лет…