— Разумеется, нет. Разве вы не видите — она относится ко мне как к брату.

Леда робко улыбнулась:

— Скорее, как к дяде…

— То есть, вы полагаете, я слишком стар для нее? — Он нахмурился еще больше.

— Ах нет, сэр, — испуганно произнесла Леда. — Разумеется, нет.

— Мне 30 лет или около того, я точно не знаю. Скорее всего не больше двадцати семи или восьми.

Прикусив губу, Леда опустила голову.

— Не думаю, что это существенно, — осторожно заметила она.

— Я бы подождал еще немного, но, боюсь… — Сэмюел забарабанил пальцами по подлокотнику дивана, — ею уже заинтересовались эти чертовы англичане, с которыми она общается.

Леда поджала губы.

— Уверена, вы не опуститесь до привычки употреблять в ее присутствии бранные выражения, — спокойно проговорила она.

— Прошу прощения! — Джерард нехотя кивнул, после чего наступила неловкая пауза.

Неожиданно Джерард выпрямился.

— Я хочу, чтобы вы записали кое-что. — Он похлопал сложенной газетой по бедру и скорчил такую гримасу, словно все ответы были ему уже известны.

Подняв ручку, Леда поправила блокнот. Она надеялась, что он не будет диктовать слишком быстро.

— С чего бы вы порекомендовали начать?

Леда растерянно заморгала.

— Честно говоря, я не знаю.

— И не надо. Поймите, я не жду от вас ничего особенного. Просто скажите, какие ухаживания понравились бы вам.

У Леды внезапно закружилась голова, и она смущенно опустила глаза, мечтая провалиться сквозь землю, лишь бы не показать собственной глупости.

— Я, право, в растерянности, — быстро проговорила она, надеясь не выдать собственного смущения.

— Неужели вы ничего не можете мне предложить? — Хлопнув газетой по раскрытой ладони, Джерард с досадой усмехнулся. — Ну хорошо, давайте спросим по-другому. Как за вами не надо ухаживать?

Леда на мгновение задумалась, и вдруг ей показалось, что с листка блокнота на нее смотрит смущенное, покрасневшее, беспомощное лицо сержанта Макдональда.

— Я бы не хотела, чтобы меня… унижали, — прошептала она. — Я бы хотела, чтобы за меня… заступались.

Почувствовав на себе взгляд Джерарда, Леда невольно вздохнула: ей казалось, что теперь он посмеется над нею или сочтет ее сумасшедшей.

— Что ж, понятно…

— Прошу прощения. Наверное, я сказала что-то не то. — Леда выпрямилась и, крепко сжав ручку, записала на верхней части страницы дату, время и место встречи. — Думаю… полагаю, вам следует начать с разговора с лордом Эшлендом. Спросите у отца леди Кэтрин, хочет ли он, чтобы вы ухаживали за его дочерью. Разрешите записать это в блокнот?

Взяв костыли, Джерард встал и пошел к окну.

— Да, возможно, вы правы. Однако… не следует ли сперва мне поговорить с самой Кэтрин?

— Уверена, она об этом знает. — Леда для убедительности тряхнула головой.

Джерард искоса посмотрел на нее, и она тут же отвела взгляд на орхидею, почти касавшуюся его плеча.

— Помните рассказ Кэтрин об акуле? Похоже, эта история ей очень нравится, а ваше участие в ней просто приводит ее в восторг.

— Да, — кивнул Джерард. — Я тоже это заметил.

— Кроме того, — мягко произнесла Леда, — я уверена, что леди Кэтрин многим вам обязана.

Джерард долго молчал, глядя в окно.

— Хорошо, — наконец проговорил он. — Вы считаете, что мне стоит потолковать с лордом Грифоном? Думаю, в этом есть смысл. — Однако, судя по всему, такая перспектива его совсем не радовала.

— Большинство молодых людей приходят в ужас при мысли о необходимости разговаривать с отцами девушек. — Леда старалась говорить как можно приветливее. — Но в вашем случае все гораздо проще. Лорд Эшленд давно вас знает, так что этот разговор скорее всего будет всего лишь простой формальностью.

— Вы оптимистка, — прищурившись, заметил Джерард.

— Не думаю, что у него будут какие-то возражения, если только… — Леда внезапно осеклась.

— …если только он не узнает меня так же хорошо, как вы?

Леда облизнула губы.

— Надеюсь, я не ошибся в вас, мисс Этуаль. Разумеется, у вас есть власть надо мной, и вы можете погубить меня. Скажите, вы способны на это?

— Нет, — прошептала Леда, сама не зная, что заставило ее сказать так. Однако она была абсолютно уверена в том, что ни при каких обстоятельствах не пойдет докладывать лорду Эшленду, что человек, который хочет жениться на его дочери, — лунатик и вор.

Это была слабость, которую она не сможет простить себе до конца жизни.

Если только…

Гавайи, 1879

— Воин, носящий маскировку, должен избегать соленой пищи, приправ, чеснока и других подобных вещей, — сказал Доджун. — Он не должен открываться врагу, оставлять следы и каким-либо образом демонстрировать свои намерения. Страсти не должны выдать его. Одним словом это можно охарактеризовать как нин — терпение, выносливость, настойчивость.

Сотни раз в ушах Сэмюела звучали эти слова. Его интриги были то незатейливы — например, он делал самую большую ставку на аукционе при покупке первого парохода в Гонолулу, — то весьма рискованны, когда Джерард вступил в конфликт с тайным китайским обществом «Хунг Мун» по поводу выплаты денег вымогателям… Как-то утром он наклонился, чтобы зажечь газ на кухонной плите в офисе гавани… и ощутил запах пороха.

— Имей в виду, — учил Доджун, — иероглиф «нин» создается написанием иероглифа «лезвие» поверх иероглифа «сердце». «Шинобидеру» означает «выйти тайно», «шинобикому» — спрятаться внутри, «шинобивараи» — беззвучный смех, «джиги но кокору» — полное сочувствия сердце. Все это твое. Не голодай. Не испытывай желаний. Будь, как лист бамбука, склонившийся под весом капли росы, — листья не сбрасывают капли, но наступает мгновение, когда капли падают сами, и тогда лист, распрямляясь, снова набирает силы.

Сэмюел подумал о листе. Сделал он это бессознательно, но не поставил преград между собой, бамбуком и каплей росы. Краем глаза он увидел, как что-то шевельнулось. Капля упала. Тело Сэмюела покачнулось, и он, ощутив силу, ускользнул от нее.

Высокий и светловолосый, Сэмюел был не просто одним из тех чужаков, которые промышляли в Китайском квартале, — скорее, он являлся одним из самых выдающихся иностранцев, а компания «Арктур» считалась самой крупной из тех, которыми владели иноземцы.

Доджун по-прежнему требовал от Сэмюела того, чтобы он работал на пределе сил. Они уже давно вступили в странное соперничество. Сэмюел стал захаживать в салуны и вступать — для практики — в драку с пьяными матросами. Пару раз ему встретились агрессивные пьяницы, но справиться с ними оказалось до смешного просто. Доджун, вызвавший его на состязание, действовал иначе. Дергая за невидимые ниточки, он находил слабые места там, где их быть не должно. Именно Доджун противопоставил Сэмюела и «Арктур» каждой группировке, каждому клану в Китайском квартале, а потом позволил самостоятельно искать пути выхода из опасной ситуации. Вариантов было два — действовать силой или хитростью.