– Да, дружище? – обернулся Роберт, продолжая идти.

– Послушай, мне надо тебе кое-что сказать.

– Так говори.

– Но тебе это придется не по нраву, Робб.

Лесной король остановился.

– Друг мой, у нас, кажется, есть обычай: каждый вправе высказать все, что его тревожит. Любые сомнения. На том и стоим, верно?

– Так-то оно так…

– И в чем же дело?

– Ответь мне, Робб, кто в нашем лесном братстве король? Ты или этот чужак Олвин? Сдается мне, что сейчас верховодит он.

– Карл, – вздохнул Роберт, – у нас нет королей. Этим прозвищем меня наградили деревенские простаки да лесные племена. А Олвин, может, и чужак. Но ведь все мы когда-то пришли в лес чужаками. Он отдал кучу монет в общий сундук, когда явился, и в цитадели вестников прихватил не меньше. Так какой же он чужак?

– Деньги, Робб, – малая плата за то, что вскорости лесным королем станут считать его, а не тебя. Подумай об этом, Робб, – посоветовал здоровяк.

Лесной король вздохнул.

– Хорошо, брат, я подумаю. И благодарю тебя за откровенность. Идем.

Оказалось, что караван среди прочего вез с собой немного коз и овец. Леон узнал об этом, когда стали разбивать лагерь у небольшого водопада. Слуги устанавливали шатры и разводили костры, ограждая их цепочками камней (в речке, текшей от водопада, их было с избытком). Парнокопытные ехали в той огромной телеге, что тянуло множество верблюдов. Всех коз и большинство овец отвели в загон, наспех поставленный впритык к каменной стене, с которой не так давно спустился караван. Несколько овец забили, тут же нарезав их мясо на кубики, которые отправились в наполненные крепким вином чаны.

– Когда же охота начнется? – ворчал Харольд Нордвуд.

Он то и дело точил и без того острый меч и вслушивался в диковинные звуки, доносившиеся из лесной чащи.

– Императорская охота – такое дело. – Фатис Кергелен изобразил сладкую улыбку. – На то она и императорская. Сначала слуги поставят лагерь. Потом – пир по поводу благополучного прибытия в земли пеших драконов. Потом – жертвоприношение богам с просьбой о благополучной охоте и не менее благополучном возвращении.

– Скука смертная, – поморщился рыцарь. – А ты сам чего слугам не помогаешь?

– В мои обязанности это не входит, господин.

Странно было смотреть, как слуги, вольные люди, таскают камни, возводят шатры, готовят яства для пира, а раб без дела прохаживается туда-сюда, сложив руки на выпирающем животе и спрятав кисти в широких складках рукавов.

Сквайр Брекенридж думал об ином. Он подолгу смотрел на восток, где они в последний раз видели огромных зверей, именуемых «шагающими горами».

– А эти исполины не придут сюда и не потопчут нас? – спросил, не выдержав, Кристан.

– Не беспокойтесь, молодой господин, – отозвался Фатис. – Костры уже разведены. «Шагающие горы», как и все пешие драконы, до ужаса боятся огня и дыма. Разумеется, любой дикий зверь опасается огня, но пешие драконы в особенности. В ту далекую пору, когда небеса нашего мира были наполнены ревом огнедышащих пастей и хлопаньем кожистых крыльев истых драконов, они чаще всего охотились именно на пеших драконов. В том числе и на свирепых хищников. Ведь пешие драконы – крупнейшие сухопутные твари. А большому куску рот радуется. Истые драконы бросались с высоты на пеших, изрыгая пламя. Они поджаривали добычу раньше, чем смыкали зубы на дымящейся плоти. И ужас перед этим пламенем передавался по крови из поколения в поколение. Оттого-то, покуда горят костры, ни один пеший дракон к лагерю не приблизится.

– Надеюсь, что все так и есть, – кивнул Кристан. – Это немного успокаивает.

– Вам не о чем волноваться, молодой господин. Все так и есть.

Тем временем весьма крупный вооруженный отряд во главе с Вимгарином Залманарри отправился сопровождать большую телегу куда-то на юг. В самой телеге устроилось до полудюжины слуг с приспособлениями для рытья.

– Куда это они? – полюбопытствовал Нордвуд.

– Пока телега не пропахла дымом, ее надо убрать подальше. Слуги сделают плоскую песчаную насыпь, на нее закатят телегу. Затем снимут колеса и стенки.

– И для чего все это?

– Телега сия, господин, предназначена для дракона. Они найдут подходящее место, куда нужно будет заманить чудище, и оставят там основание телеги.

Сир Харольд поморщился:

– Мудрено все у вас. Наша охота куда проще, и ража в ней поболе будет.

– Но у вас нет пеших драконов, – в очередной раз улыбнулся евнух. – Это не то же самое, что загонять кабанчика, уж поверьте.

– Можно подумать, ты в этом силен.

– Я читал разные книги…

– Ах, книги, – махнул рукой Нордвуд.

– В книгах, господин, есть все сущее, а также все вероятное и все невозможное. Они позволяют видеть дальше, чем могут глаза, слышать больше, чем могут уши, и знать больше, чем может разум.

– Как это? – с сомнением взглянул на раба Кристан.

– Посредством букв, молодой господин. Вы не представляете, на что способны две дюжины закорючек, расставленных на пергаменте определенным образом.

– Сестрица моя зато представляет, – тихо произнес Леон. – Любит она чтение. Только не заумное, как ты, а сказки. Про героев и любовь.

– Герои и любовь – это, конечно, сказки, – многозначительно покачал головой Кергелен.

Леону было грустно. Он тосковал по Инаре. А как вспомнил изумрудные глаза Элиссы, широко распахнутые, как руки для объятий, затосковал и по дому. По матери с отцом, по безобразному палачу Блэйду со скрипучим голосом, по древнему садовнику Мортимеру Фишу. Ну и конечно, по волчаре Вэйлорду. Не вспоминал он лишь о тупике на улице Роз, где прошло много вечеров в доме удовольствий мамаши Сиргаритки. Стыдно было за хмельные часы, проведенные на ложе с визгливыми блудницами. Несколько ночей, что они с Инарой смотрели на звезды, были стократ дороже всех былых похождений. Оттого не терпелось поскорей покончить с охотой и вернуться в Эль-Тассир. Но здесь, в охотничьем лагере, в мире пеших драконов всеми как будто овладела странная вялость. Вроде слуги и проявляли расторопность, но это ни на миг не приближало Леона к возлюбленной. Ведь охота еще и не начиналась. Даже отряд во главе с ниччаром Залманарри пока не скрылся из виду.

– Как же мы охотиться будем, если дымом пропахнем? – вопрошал тем временем Кристан Брекенридж.

– Видите водопад и пруд под ним? – указал кивком Фатис. – Всем причастным к охоте перед выходом надлежит совершить омовение. Затем облачиться в новые, особые одежды. И обмазаться прибрежной глиной из речки.

Раб присел рядом с молодым сквайром, глядя, как Нордвуд точит клинок.