— Я в порядке. Кошмар просто приснился. Очень красочный причем, — вздохнув, я сажусь на постели.

— Тебе нужно вставать. Я пыталась будить тебя чуть раньше, но ты не хотела просыпаться. Вообще не реагировала. А нам ведь нужно было поговорить. А теперь уже позвонила охрана со входа. Роман уже поднимается, — нахмурившись, произносит женщина.

— Ну пусть себе поднимается. Мне-то что, — буркнула я, размышляя почему в сегодняшнем сне Рамзин не сказал мне ни единого слова. Обычно его молчуном никак не назовешь. Рычит вечно как зверюга, стонет так, что у меня от одних этих звуков нутро узлом сворачивает, да и грязные словечки из него так и сыплются. А тут тишина. Я напряглась, вспоминая, слышала ли я вообще даже звук его дыхания, чувствовала ли его запах? Похоже, что нет. В этот раз все вообще воспринималось как-то по-другому. Я потерла лицо, слушая, но не слыша то, что мне быстро говорила Амалия.

— Что? — попыталась сосредоточиться я на ней, отбрасывая ночное видение. Это все лишь сон. Если вообще смысл думать и сравнивать один с другим по ощущениям?

— Яна, я говорю, чтобы ты не верила ничему из того, что попытается внушить тебе Роман, — Амалия схватила меня за руку, буквально требуя к себе внимания. — Не позволяй ему подавить или убедить тебя.

— Расслабься, Амалия, меня не особо то легко хоть в чем-то убедить. Ты по себе еще не поняла? — я аккуратно освободилась из ее захвата, чувствуя, что мне остро необходимо прямо сейчас оказаться в ванной. Мой желудок явно собирался устроить цирковой кульбит в ближайшие несколько минут.

Рысью я понеслась в ближайший санузел и долго пугала сантехнику жуткими звуками, но дальше этого, впрочем, дело не пошло. Само собой, Амалия посчитала своим долгом встать у меня над душой и что-то навязчиво тарахтела, хотя сказать, что я уловила все, не могу. Но поняла основную суть. Роман — говно, слушать его нельзя и в наставники брать тоже ни-ни.

— Слушай, что это за Наставники и на кой черт они нужны? — спросила я, плеща водой в лицо.

— Наставник — это тот брат, который удостаивается чести провести тебя с помощью своего дракона через Восхождение, — она открыла шкафчик и достала новую зубную щетку, невскрытую тубу пасты и протянула мне.

— То есть, он условно хороший парень, который должен мне помочь? — уточнила я и принялась чистить зубы.

— Да. Наставник очень заинтересован в том, чтобы ты удачно пережила Восхождение. Потому что в случае удачи ему в вечное пользование достается часть твоей силы, а это повышает его собственную и поднимает статус и дракона, и проводника, — Амалия стала за моей спиной и смотрела мне в глаза через висящее напротив зеркало.

— Но раш так, — сплевывая, прошамкала я, — то пошему тогда Ордену шамому не выбрать мне этого Наштавника? Им то виднее, кто круче и опытнее!

— Они это и сделают, если ты к назначенному моменту Восхождения не выберешь сама. Но это будет означать, что настоящего контакта между тобой и Наставником нет, что резко снижает твои шансы на выживание.

— Пошему?

— Потому что сам обряд Восхождения подразумевает высокую степень близости претендентки и Наставника, — Амалия опустила глаза, и щеки ее порозовели.

Я подавилась водой и зашлась в кашле, осознавая услышанное. Эмоциональная волна покатилась от моей диафрагмы к мозгу, принося с собой чистейший гнев и возмущение.

— Чего-о-о? Это ты мне сейчас завуалированно сообщила, что я должна позволить этому самому Наставнику поиметь себя во время этого гребаного Восхождения что ли? — не сдерживаясь заорала я.

— На самом деле вы должны достичь высочайшей степени эмоциональной близости и полностью соединить энергии в момент Восхождения. Только так Наставник сможет «втащить» тебя обратно. А добиться этого проще и надежней… ммм… тем способом, который ты упомянула. Поэтому, конечно, замечательно если претендентке и Наставнику удается достичь хотя бы взаимной симпатии до обряда. Это все заметно облегчает, — она говорила с придыханием и не глядя мне в глаза, явно испытывая крайнюю степень неловкости.

Вдалеке хлопнула входная дверь, и Амалия нервно оглянулась.

— Но я не вправе все это рассказывать тебе в таких подробностях, — зашептала она.

Я резко развернулась и зашипела в ответ:

— Хрена с два я позволю хоть одному из этих долбаных братьев сунуть в меня свой член! Ясно? — казалось, меня сейчас порвет от злости.

Амалия стала красной, как свекла, и опустила глаза.

— Вовсе необязательно все должно дойти до этого, Яна! — смущенно пробормотала она. — Это может быть достигнуто… эээ… без окончательного контакта.

— Да-а-а?! — так же свистящим шепотом продолжила я. — Тогда выражусь яснее. Я не намерена достигать никакой, мать ее, близости, что бы там под этим не подразумевалось, ни в какой хреновой форме, ни с кем из этих чертовых братьев. Так что, если этот ваш Роман пришел сюда в надежде, что у меня случится приступ слабоумия, и он мне вдруг понравится, то можешь сказать ему, пусть сразу оглобли разворачивает и возвращается лет через сто, когда у меня мозг сам собой усохнет. И все остальные тоже!

— Яна! Не глупи! Тебе никуда не деться от этого! Или хочешь, чтобы из-за твоего упрямства тебя забрали отсюда и заперли в душной келье в подвале Ордена, где ты и Солнца не увидишь? В твоем положении это сейчас, согласись, очень плохой вариант.

— Да что ты мне тычешь этим положением! Может, у меня просто отходняк от той дряни, которой меня Рамзин пичкал, а ты тут уже навыдумывала черте чего! Ты кто — аппарат УЗИ или тест ходячий для определения беременности?

— Я женщина, у которой есть глаза, и я хочу тебе помочь! — раздраженно ответила Амалия.

— Хотела бы помочь — рассказала бы как всего этого просто избежать, а не одаривала советами, под кого стоит ложиться, а под кого нет…

В этот момент в дверь ванной громко постучали.

— Дарующая Амалия, хочу напомнить, что моё время наступило, и я не намерен упускать ни минуты. Будьте добры вывести ко мне девушку и покинуть нас, — раздался громкий голос Романа с нотками не терпящей возражения властности.

— Яна, прошу тебя, хорошенько подумай над тем, что я тебе сказала. Не груби брату Роману, но и ни на что не соглашайся. У тебя сейчас есть возможность хоть и небольшого выбора. Не упусти ее, — прошептала она совсем тихо.

— Если меня вырвет прямо на него, это будет считаться грубым поведением? — спросила я, направляясь к двери.

Роман обнаружился в гостиной стоящим у балконной двери. Он вполне себе почтительно поклонился Амалии, при этом делая