чулане, как щенок

Испуганный, скулил…

Конечно, презирал я

Полицаев,

Тюленина – почти

Боготворил.

Всё выглядит иначе

На экране…

Во мне мир рушился,

Как будто в страшном сне.

И лишь слова и руки

Моей мамы

Вернули чудом

Снова детство мне.

Осень 1943 года

Подзабытое слово «линейка» —

Чудный транспорт: простой, гужевой.

Пассажиры на гладкой скамейке

Восседали друг к дружке спиной.

На линейке, конечно же, тесно,

Но зато в непогоду теплей,

И удобно рассматривать местность,

А не только хвосты лошадей…

Снаряженьем надёжным владея

(Сапоги… Длинный плащ, капюшон),

Объезжал на линейке Фадеев

Краснодонский разбитый район.

Лучезарный, общительный, крепкий,

Белорозовый и молодой —

Мужики – те хватались за кепки,

Бабы – кланялись, чувствуя: «Свой!».

Жили в том городке не халдеи,

А степенный шахтёрский народ.

Говорили: "Приехал Фадеев.

Он опишет. И он – не соврёт!.."

В «Клубе Ленина» – встречи, концерты…

Пацаны (что проходит без них?!)…

Москвичи – те нарядно одеты,

Мы – в ужасных "обновах" своих.

Всё давно на харчи променяли —

Из немецких шинелишек – клёш.

Нам подарки Москва присылала,

Да на всю детвору – где возьмёшь?!

2010

В дни съёмок фильма "Молодая гвардия" 1947 год

Неспешный ласковый закат,

Дымочек каменноугольный…

Пол сотни лет тому назад —

На поле матч футбольный.

Две сборные: от москвичей

И от мальчишек здешних.

Нет лавок, судей и речей,

И формы нет, конечно.

Каков накал, каков азарт!

Болеющие на поленьях.

Вот угловой пробил казак —

Мяч… у Ульяны на коленях.

Как коршун, мигом подлетел

Мальчишка рослый горбоносый

И… загляделся вдруг, пострел,

На чёрные, как уголь, косы.

И молвила примерно так

Задорная Ульяна:

"Иди, играй, донской казак,

Тебе заглядываться рано".

Побед и счастья пожелав

Смущённому герою,

Встаёт и, юбку подобрав,

Мяч выбивает в поле…

В Донбассе долго гаснет солнце…

А победили краснодонцы.

Тот счёт я позабыл, признаться,

Да разве в этом дело, братцы!

1997

На Троицу 1946 года

Монашенки в светлых нарядах —

У каждой – берёзки росток —

От наших назойливых взглядов

Краснели, как маков цветок.

Взлелеяны школой родною,

Мы строго смотрели на них:

Искали в их ликах святое,

А видели – девок простых.

В те годы, что знали о Боге?!

Но всё же сильней и сильней

В сердца проникала тревога,

Как холод погостных камней.

Казалось, всё просто и ясно:

Вот – солнце, земля, небосвод…

Но помнились взрывы фугасных,

Война, оккупация, фронт,

Подвала бетонная чаша,

Икона и крест, и свеча.

Молитва нескладная наша

Была, как слеза, горяча.

Казалось – от этой молитвы

Уходит панический страх,

И меньше на фронте убитых,

Отцы побеждают в боях…

Монашенки юные в храме

С берёзками тонкими в ряд…

С тех пор на меня временами

С укором их очи глядят.

1945 год

Парни, воевавшие чуть-чуть,

Нам травили о своих победах,

Улыбались молчаливо деды,

Мы, мальчишки, не могли уснуть.

Были увлекательны и ярки

Эти их истории и драмы

О полячках милых и мадьярках,

О пленённых их любовью дамах

(Кое-что из тех лихих романов

Встретил я потом у Мопассана).

Несмотря на возраст, понимали,

Что они нам вдохновенно врали…

Как же мы завидовали им!

В форме новой, сильным, молодым.

1946 год

Путешествовал в Азии Обручев,[11]

Проверяя: жива ли Земля?..

Мы – гоняли по улицам обручи.[12]

Как звенели они на камнях!

Зря в ту пору на них не смотрели,

Как на ценный спортивный снаряд.

Ах, как долго их помнят колени,

Получая отличный заряд!

От полуторки старой иль «Форда»

Обод – очень полезный предмет;

Мы гоняли их важно и гордо,

Нам старушки вздыхали вослед.

Нет, не просто колёса катали

Безнадзорные дети войны —

Эти обручи нас закаляли,

Дух и мощь укрепляя страны.

Вечер после войны

А помнишь, на арбе с травою,

Как на стогу,

Сидели тихо мы с тобою

На берегу.

Гнусавил шмель и цвёл шиповник

Над головой.

Куда-то даму вёл полковник

Молодой.

И новенькие, как игрушки,

Храня покой,

Зелёные стояли пушки

Там, за рекой.

И, затихая у вокзала,

И точно в срок,

Составы шли, гремя, на запад

Иль на восток.

Цветы в ладонях ты держала

И колоски.

Волна от катера бежала

На пески.

Лениво лаяли собаки

Вдалеке.

Мерцал звездой зелёной бакен

На реке.

Спешили сумерки с Заречья,

С той стороны…

Таким запомнился мне вечер

После войны.

Наш сосед

Лето – радость! Лето – воля!!

Мама, сжалясь, наконец,

Отпустила к дяде Коле,

К дяде Коле – на Донец!

Наш сосед немножко странный:

С мая и до белых мух

Проживает постоянно

В шалаше на берегу.