На студию я буквально влетела и тут же натолкнулась на Ваню. Он яростно жестикулировал, размахивая руками перед глазами своей секретарши. Ничего не меняется, Иван по-прежнему эмоционален и возбудим. Мне кажется, даже когда он станет дряхлым дедом, будет так же тыкать на тот момент уже побитыми артритом пальцами в каждого, кого увидит. И старческим скрипучим голосом продолжит заставлять всех работать.

Я попыталась слиться с мебелью и незаметно пройти в эфирную. Незаметно не получилось.

— Юль, подожди!

— Вань, у меня эфир через пять минут, — я указала на висящие над дверью часы с логотипом радио и поспешила ретироваться, но не тут-то было. Ваня всегда любит начинать день с неприятных известий.

— У тебя контракт, Юля! Не выполнишь мое условие — уволю к чертовой матери!

— Не уволишь, — упрямо возразила я. — Мне еще кредит за квартиру платить.

Я посмотрела на программного директора и, ничуть не смущаясь, закивала головой, как болванчик, подтверждая свои слова.

— Тем более! Там неплохие деньги обещают, съездишь, выплатишь за два месяца вперед! — не унимался Воробьев.

Здесь мне крыть было нечем. Меня с Максом приглашают в столицу на обозревание гостевой встречи между двумя футбольными клубами, на которой однозначно будет Игорь как ключевой нападающий. И да, Ваня был прав — оплата обещает быть приличной. Понятное дело, что цели у организаторов спортивного мероприятия открыто-корыстные, если можно так выразиться — чтобы о матче было рассказано в прямом эфире, и мы, радиоведущие, подняли бы планку в рейтинге у футбольных фанатов. Но не могу же я открыто признаться, что не хочу оставлять Костика на попечение отца!? Это как минимум глупо…

— Юль, ты зависла? — Ваня помахал ладонью перед моим лицом. — Что с футболом?

Воробьев — человек с железным характером, и если перед ним ходить на носочках и покорно во всем соглашаться, то свободы действий он никому не даст. У нас на радио было несколько человек, кто может без последствий отказать нашему директору, я так совсем — слушала его, но не слышала.

— Извини, но я не могу, — с тяжелым вздохом мне пришлось пойти в отказ. А раньше я бы за эту командировку зубами бы вцепилась! И все из-за Жени… Если я оставлю их с Костиком вдвоем — с ума сойду от волнения.

— В смысле ты не можешь? Юля, у тебя контракт! — не унимался Ваня, но я его уже не слушала — отбивка анонсировала мое имя, и я скорее побежала в эфирную.

— Здравствуйте, дорогие друзья! — вещал Макс в микрофон. — Вы на волне «Радио Ньютон», и с вами мы, Юля Белая и Максим Богачева. На улице о-очень холодно. Календарь упорно показывает первый месяц лета, а гидрометцентр с точно таким же упорством указывает на то, что это самое лето нам только снится. На улицах очень холодно, и сильный ветер, и все, что остается и что я вам настоятельно рекомендую — это взять большую чашку с кофе или чаем, кому что больше нравится, лучше даже с зефиринками — и настроится на нашу волну!

— Наш сегодняшний интерактив пройдет под слоганом ошибочного счастья. Возможно ли самому из-за неверного выбора или какого-то неправильного действия взять и разрушить свою жизнь? Или хуже того — из-за давления чересчур любящих родителей? Мне кажется, что если человек позволяет кому-то другому, и не важно, родители это или нет — принимать за себя решения, то это амеба с повернутой психикой, которую хочется расстрелять из крупнокалиберного пулемета, — после этих слов Макс округлил глаза и внимательно вслушался в монолог. Согласитесь, что от родителей зависит о-очень много! Кто-то может улыбаться и подталкивать детей друг к другу, но не ставить палки в колеса. А другие родители — медленно, капелька за капелькой, каждый день треплют своему ребенку нервы своими навязчивыми советами. Вот как вы считаете — правильно ли это? Ведь возможно, мама с папой пытаются оградить ребенка от общения с тем человеком, который ему не пара… Но откуда они знают, пара они или нет?

Макс потянул бегунок на микшерном пульте, включая дорожку и, немного подумав, спросил:

— Что у тебя в семье происходит?

Мне стало так неловко, так стыдно перед ним, что вот она, свободная, современная и всегда позитивная со-ведущая как будто со стороны наблюдает за тем, как рушится ее жизнь.

— Все в порядке, — смахнув невидимую слезинку, солгала я.

— Ну-ну, — не поверил Богачев, и по его виду я очень быстро поняла, что он что-то задумал…

— И вот на такой милой ноте, на запредельно нежной музыке и приятном и легком настроении хочется закончить наш эфир. Очень надеюсь, что от него у вас осталось хотя бы одно маленькое положительное впечатление, и вы не закидаете меня потом кучей гневных сообщений с просьбами никогда больше не подходить к микрофону, а кресло радиоведущего обходить десятой дорогой. Я хочу вам всем пожелать того, чтобы внешние или внутренние факторы, принципы и прочее… — я осеклась, подбирая слова. — Чтобы вообще не было ни единого навигатора, который бы привел ваши чувства к краю пропасти и разрушил их. Я вам желаю главного — чтобы ваша любовь всегда, до самой старости оставалась такой же светлой и искренней, как в самом начале отношений. Это очень просто — нужно всего лишь любить свою вторую половинку. И больше ничего не нужно. С вами была программа «Телеграмма» и мы, ее бессменные ведущие Максим Богачев и Юлия Белая. Оставайтесь на волне «Радио-Ньютон» и каждый день делайте свое открытие.

Мои слова тут же повторила отбивка, прокручивая слоган радиостанции. Я включила рекламу и выключила микрофон. Макса в рубке уже не было, а Артема с Лизой, как ни странно, еще не было. И кто, спрашивается, будет вести эфир? Мне сына через полчаса из садика забирать, между прочим…

Я судорожно придумывала пути отхода, как бы красиво свалить и не подставить при этом коллег. Красиво не получалось, к тому же я уже успела попрощаться со слушателями.

Мое спасение прибыло в виде Ивана, мигом ставшего моим палачом.

— Юля, ты не выйдешь из рубки, пока не подпишешь командировку.

На мой немой вопрос Воробьев положил передо мной лист с приказом и с довольной рожей вышел из эфирной.

— Ваня, не угрожай! Матом тебя прошу, иначе сам за микрофон сядешь.

Угроза не подействовала.

— Ты нужна сейчас в Москве, Юля! — крикнул на меня Виктор. Я виновато опустила голову. — Иначе я вспомню все твои опоздания и косяки, особенно вот это… — и потряс передо мной пустой коробкой от конфет.

Зря он про конфеты напомнил. Чувства вины я не испытывала, зато чувства ущемленного достоинства было навалом.

— Да? А кто мне эти конфеты перед эфиром дал? Дескать, на, Юлечка, угощайся! И чтоб эфир у тебя прошел шоколадно! — передразнила я. Оправдание было малозначительным, больше похожим на детский лепет, но, как известно, лучшая защита — нападение.

— Откуда я мог знать, что у тебя хватит ума есть конфеты во время прямого включения!

— Ну, и что? Дефекта речи не было, никто ничего не понял!