— Мы не были сердечными подругами. Я питала к ней огромное почтение.

— Почтение? К Лоре?

— Да. Знаете, она была очень умна, а я не могла сосчитать до трех.

Поскольку контраст между внешностью феи из сказки Андерсена и здравым смыслом составлял в глазах Гранта одну из составляющих очарования Зои, он пришел к выводу, что Зоя преувеличивает.

— Мы все можем считать, что нам очень посчастливилось, вам, Лоре и мне, что наше детство прошло в шотландских горах, — сказала она, когда они вели разговор о ее рыболовном опыте. — Это, по моему мнению, что-то такое, что должно быть у каждого ребенка: прекрасная страна его детских лет. После смерти Дэвида, моего мужа, меня уговаривали, чтобы я продала Кенталлен. У нас никогда не было слишком много денег, а налог на наследство поглотил те средства, что еще позволяли кое-как содержать этот дом. Но я хотела сохранить его, по крайней мере на тот срок, пока Найджел, Тимми и Чарлз не вырастут. Им будет тяжело расстаться с Кенталленом, но им по крайней мере останутся воспоминания о счастливом детстве в прекрасной Шотландии.

Грант наблюдал, как Зоя со старательностью любящего порядок ребенка ловко укладывает снаряжение, и подумал, что повторный брак наверняка был бы для нее хорошим выходом. Взять хотя бы Вест-Энд, так хорошо ему знакомый и так и кишащий элегантными мужчинами в сверкающих автомобилях, для которых содержать Кенталлен было бы столь же легко, как заботиться о японском садике в одной из комнат своей квартиры. Сложность была, скорее всего, в том, что в мире Зои Кенталлен деньги не были ни рекомендацией, ни отпущением грехов.

Весеннее солнце заходило. Небо стало прозрачным. Горы ушли и легли спать, как когда-то сказала Лора, еще будучи ребенком, выразив в нескольких простых словах все настроение погожего вечера, предрекающего, что завтра будет такой же замечательный день.

— Должно быть, уже пора идти, — сказала Зоя.

Собирая свое и ее снаряжение, Грант подумал, что в сегодняшнем дне на Турли было больше очарования и волшебства, чем на всех так широко разрекламированных островах Атлантики.

— Вы любите свою работу, правда? — спросила она, когда они шли в гору, к Клюн. — Лора мне говорила, что если бы вы захотели, то уже давно могли бы уйти на пенсию.

— Да, — ответил он, несколько застигнутый врасплох. — Должно быть, и в самом деле мог бы. Сестра моей матери оставила мне наследство. Она вышла замуж за кого-то такого, кто сделал себе состояние в Австралии, а своих детей у нее не было.

— Чем бы вы занялись, если бы ушли на пенсию?

— Не знаю. Я никогда не думал об этом.

И все же, ложась спать, он задумался об этом. Он не относился к этой мысли серьезно и делал это лишь для развлечения. Как бы это выглядело: уйти на пенсию? Уйти на пенсию, в то же время будучи достаточно молодым, чтобы начать что-то новое. А если что-то новое, то что, например? Быть может, завести овечью ферму, как Томми? Это бы было неплохо. Однако смогло ли бы чисто деревенское существование доставить ему удовольствие? Сомнительно. А если так, то чем еще мог бы он заняться?

Он забавлялся этой приятной мыслью, как новой игрушкой, пока не заснул. А утром следующего дня он взял ее с собой на реку. Наибольшее удовольствие в этой игре доставляла ему мысль о физиономии Брайса, читающего его рапорт об отставке. Как бы тот среагировал на известие, что он навсегда теряет своего лучшего сотрудника? Это была прекрасная мысль.

Он рыбачил в своем излюбленном месте, ниже висячего мостика, и вел разговор с Брайсом. Потому что это, разумеется, был разговор. Он не отказал бы себе в этом неописуемом удовольствии положить письменный рапорт на стол, перед самым носом Брайса; он положил бы его сам, собственноручно. Позднее началась бы беседа, доставляющая истинно великое удовлетворение, и наконец он вышел бы на улицу как свободный человек. Свободный… и что потом?

Потом быть собой, не ждать, пока кто-то тебе кивнет или тебя вызовет; делать вещи, которые он всегда хотел делать, но не обладал для этого временем. Например, он мог бы поднять парус и поплыть куда-нибудь далеко.

А может быть, жениться? У него было бы достаточно времени, чтобы делить с кем-нибудь жизнь. Чтобы любить и быть любимым.

В блаженном настроении он размышлял об этом еще час.

Ближе к полудню он почувствовал, что не один. Грант поднял глаза и увидел, что на мосту стоит мужчина и наблюдает за ним. Тот стоял в нескольких ярдах от берега и, поскольку мост не качался, должно быть, стоял там уже какое-то время. Мост был сплетен из канатов и выложен деревянными дощечками; он был такой легкий, что даже ветер мог шевельнуть его. Грант был благодарен пришельцу за то, что тот не пошел на середину моста и не принялся раскачивать его, распугивая рыбу по соседству.

Он с признательностью кивнул мужчине головой.

— Ваша фамилия Грант? — спросил мужчина.

После туманных высказываний людей с интеллектом, столь сложно организованным, что в их языке не было слова «нет», приятно было услыхать прямой вопрос, высказанный простым языком.

— Да, — ответил он и на мгновенье заколебался. Мужчина производил впечатление американца.

— Это вы тот тип, что дал объявление в газету?

Теперь уже не было сомнения, откуда взялся пришелец.

— Да.

Мужчина сдвинул шляпу на затылок и сказал с апатией в голосе:

— Ну ладно. Я думаю, что я тоже чокнутый, потому что иначе меня бы здесь не было.

Грант начал сматывать удочку.

— Не хотите ли спуститься сюда, вниз, господин?..

Мужчина сошел с моста и направился по берегу в его сторону. Он был довольно-таки молод, хорошо одет и производил неплохое впечатление.

— Меня зовут Каллен, — сказал он. — Тэд Каллен. Я пилот. Летаю по фрахту в ОКЭЛ. Знаете: Ориентал Коммершал Эйрлайнз Лимитед.

Говорят, что для того, чтобы летать в ОКЭЛ, достаточно свидетельства о рождении и отсутствия следов проказы. Но это преувеличение. Собственно говоря, это ложь. Чтобы летать в ОКЭЛ, надо быть хорошим пилотом. Когда сотрудник больших авиакомпаний совершает ошибку, он получает выговор. Когда он совершает ошибку в ОКЭЛ, вылетает на улицу. У ОКЭЛ неограниченные источники набора персонала. ОКЭЛ не интересуется образованием, цветом кожи, происхождением, манерами, национальностью или внешним видом, лишь бы только ты умел летать. Непременно умел летать. Грант посмотрел на Каллена с удвоенным интересом.

— Я прошу вас меня выслушать, господин Грант. Я знаю, что те слова в газете… я знаю, что они — это просто какая-то цитата, и вы хотите найти источник или что-то в этом роде. И я, разумеется, не могу этого сделать. Я никогда не был силен в литературе. Я вам ни в чем не пригожусь. Думаю, что как раз наоборот. Однако я очень обеспокоен. Я подумал, что даже такой выстрел вслепую стоит попробовать. Видите ли, именно эти слова в одну прекрасную ночь сказал Билл, когда был немного под газом, — Билл, это мой друг — и я подумал, что это, быть может, относится к какому-то месту. То есть что это описание какого-то места. Даже если это цитата. Боюсь, я неясно выражаюсь…