И началась обыденная послепосадочная проза — получение багажа, заполнение бумажек, прохождение пред ликами таможенных орлов, донельзя вальяжных, до невозможности усатых, масляно посматривающих своими грозными очами.

«Да я же свой, буржуинский. Криминала ноль, — выдержал строгий взгляд Бродов. — Две бутылки коньяку, ноутбук зарегистрирован, видеокамеры нет[71], одно яйцо левое, другое правое». Он миновал второго орла, выбрался на улицу и увидел целую толпу встречающих — авангард местных турфирм. На губах у них играли сладкие улыбки, на груди чернели опознавательные надписи. Руссо туристо вникал, мило улыбался в ответ и согласно купленным путевкам препровождался в туристические автобусы. Кто ехал в негу «Голден файф», кто в четырехзвездочник «Лилли ленд», кто в эконом-отель «Бейрут», а кто и в совсем простенький «Эффиель». Бродова дожидался транспорт поизящнее — красный минивен фирмы «Мерседес». Да, строго говоря, большего и не требовалось, вместе с Данилой подавался в Эль Гуну только вызывающе одетый, ухмыляющийся мэн, судя по брильянтам и платиновому «ролексу», явно не из забоя или от мартена. Почему, то сразу, без лишних слов, захотелось въехать ему в морду.

— Пожалуйста, прошу. — Гид устроил путешественников в креслах, ас-водитель погрузил багаж, и «мерс», породисто урча мотором, вальяжно покатился прочь от аэропорта. Миновали клумбу с невзрачными цветами, проехали какое-то подобие КПП и, вырулив на трассу, проложенную в пустыне, помчались по нагревшемуся на солнце асфальту. По левой стороне виднелись горы, пустынные ландшафты, оазисы культуры, по правой же буйство и торжество цивилизации уже ощущалось вовсю, в наиполнейшей мере, — стеной, баррикадой, загораживая море, стояли отели на любой карман и цвет. Щетинились пальмы, блестели фасады, в глаза бросались яркие, эффектные надписи.

— Да, отрадно, отрадно. Уверен, здесь можно славно посибаритствовать, поэпикурействовать, припасть к прекрасному, отдохнуть эмоциями, душой и телом. — Попутчик Бродова воодушевился, отвернулся от окна и протянул холеную, украшенную перстнями руку: — Будем знакомы. Ошмаровский. Алан Ошмаровский. Алан Ошмаровский-Правдовещенский. — Он замолк, приосанился, выдержал эффектную паузу, дожидаясь ответной реакции, увы, не дождался и разочарованно глянул на Бродова. — Маг. Хилер. Экстрасенс. Целитель. Оккультный оператор. Потомственный колдун. Делаю мощный приворот, снимаю венец безбрачия, возвращаю деньги, автомобили и мужей. У вас, друг мой, такое характерное лицо, я сегодня же сделаю вам френологический анализ, а также палместрический прогноз.

«Похоже, не оккультист ты, а педераст», — горестно подумал Бродов, сразу заскучал, однако руку хироманту пожал, уважил, как-никак соотечественник, земляк.

— Ах, Ошмаровский? Алан Ошмаровский? Алан Ошмаровский-Правдовещенский? Как же, как же, какая честь… Ну, очень приятно.

«Мерс» тем временем въехал в Хургаду — мекку, альма-матер и магнит не избалованных роскошью туристов. За окнами потянулись лавки, магазины, лабазы всех родов, всевозможные рестораны, закусочные, забегаловки и кафе. Со всей дури орали зазывалы, бродили, отоваривались приезжие, потел под балдахином, бдел суровый местный мент — усатый, в крепкой каске, с Калашниковым наперевес. Жизнь туристическая буйствовала, ликовала, кипела ключом, однако Бродову с волшебником даже не дали прикоснуться к ней, повезли дальше. Путь снова пролегал через пустыню, вдоль берега моря, среди унылых песков. Унылых еще и из-за пластиковых пакетов, во множестве валяющихся повсюду. Ландшафты несколько скрашивали гигантские трудяги ветровики, старательно использующие на практике законы электромагнитной индукции. Их тяжелые трехлопастные пропеллеры вращались мерно и предостерегающе, на страх евреям, империалистам США и всем прочим осквернителям ислама.

«Да, это вам не Иркутская ГЭС», — вспомнил Бродов родную Ангару, мутную, парящую, не замерзающую и зимой, выругался про себя, тяжело вздохнул, а «мерседес» тем временем плавно сбавил ход и повернул направо, к морскому побережью. Миновали КПП, прокатились с полверсты и очутились в миленьком курортном городке. Все здесь дышало негой, долларами и эксклюзивом — порядок, тишина, ни грамма суеты, искусственная лагуна, пальмы, клумбы, морской канал, изящные, напоминающие о Венеции мосты через него. Что-то не видно здесь было вывесок на русском, типа: «Елки-палки», «Базар Москва», «Калинка-малинка» или «Старик Хоттабыч». Да и говорили все больше не по-нашему — по-английски, по-французски, а то и по-японски. Нет, турист тут был серьезный, непростой, конкретно основательный, не рожденный в массовом порядке перестройкой. Впрочем, дело было вовсе не в языках и уж совсем не в перестройке. Стоило Бродову с волшебником ступить в холл пятизвездочника «Шаратон», как мгновенно к ним подскочил официант с подносом прохладительных напитков. Арабы на ресепшене улыбались им так, будто бы узрели Магомета, а носильщик перекантовал багаж со скоростью, близкой к космической. Да и вообще все в «Шаратоне» впечатляло, радовало глаз, способствовало отдохновению души и тела. К примеру, номер у Данилы был трехкомнатный, с видом на море и мавританский двор, джакузи поражала габаритами, а холодильник-бар ломился от бутылок. Это еще не считая кондиционеров, телевизоров, пары телефонов, а главное, пластмассового, вокруг запястья, красного браслета, соответствующего статусу «олл инклюзив»[72]. Если попроще — жри не хочу. Само собой, не всухомятку…

В общем, расположился Бродов, переоделся в летнее, убрал все стоящее в сейф и только вознамерился пускать браслетку в ход, как постучали в дверь — жестко, весьма уверенно, чем-то конкретно твердым, не иначе перстнем. На пороге стоял волшебник Ошмаровский. Стильный, супермодный костюм от Версаче он сменил на длиннополую, а-ля Свами Баба, рубаху, из-под которой выглядывали шелковые ярко-красные штаны, с напуском заправленные в сафьяновые сапоги с загнутыми носами. Голову же мага венчало что-то среднее между пилоткой, камилавкой и тюбетейкой, что делало его похожим то ли на еврея, маскирующегося под русского, то ли на индуса, выстиравшего тюрбан, то ли просто на узбека-дезертира. В целом он смотрелся завлекательно, жуть как импозантно, а говорить начал нараспев, басом, налегая по-владимирски на букву «о». Как это, видимо, и принято у потомственных хилеров-колдунов.

— А что, Данило, подхарчиться не угодно? Чрево, оно того… Ого… Пойдем оскоромимся, однако.

Ну что ж тут поделаешь — за компанию и жид удавился, пусть даже и в русских сапогах.

Бродов коротко вздохнул, потупился, закрыл апартаменты и вместе с магом в камилавке двинулся в ресторан. Там было славно, нежарко, уютно и гостеприимно — бери, что хочешь, особо не мудрствуй. Шведский стол, даром что в Египте.

— Однако, отрадно, зело отрадно. — Экстрасенс взбодрился, придвинулся к длинной стойке и, выбрав суповую, повместительней, тарелку, принялся с энтузиазмом грузить в нее харч, причем предпочитал все поядреней, посолоней, позабористее, поперченее. Чувствовалось, что материальный план он почитал наиглавнейшим из всех. Ну да, каков стол, такая и музыка.