– Вам точно лучше?

– Да, можете отпустить меня. Но это только при большом желании. Как вас зовут?

Незнакомка обошла стол кругом и села на стул, вежливо уступленный Василием. Она неторопливо расправила скатерть, смятую под мужскими пальцами.

– Екатерина Анатольевна. Волкова.

– По отцу или по мужу? – Алексей ухмыльнулся.

Екатерина звонко и довольно расхохоталась. Она помахала рукой у шеи, закрытой плотным серым воротом, кажется, не располагающим к прогулке в такую жару. Алексей пытался аккуратно рассмотреть её, не вызывая неприятной настороженности: у Екатерины были бледные руки и лицо с кругленькими щеками, ясные распахнутые глаза, ярко-розовые губы и тонкая шея. Она улыбалась Василию и пыталась снова заколоть волосы, причём, безуспешно.

– Вы здесь одна? Позвольте, я вас провожу, – Алексей встал и подал ей руку.

– Да что вы, я совершенно не далеко живу, не беспокойтесь, – девушка поспешила отмахнуться от неожиданного предложения, хотя сама была бы не против прогулки с таким красавцем.

– Поверьте, он не отстанет от вас, – Василий потянулся. – Ежели откажете, будет за вами наблюдать втихую, ещё и меня потащит. А я валюсь с ног, так что, согласитесь, пожалуйста. Хотя бы ради меня.

Екатерина посмотрела на Алексея, и тот закивал, уверяя её в правдивости слов Василия. Девушка тяжело вздохнула, но всё же подала ему руку.

– Надеюсь, я не испугала вас, я так резко нарушила вашу неприкосновенность. Ваш дуг так беспокойно пытался вернуть вас в чувства, всё повторял ваше имя… Так странно, причём, совершенно не по-русски.

– Он из семьи обрусевшего немца, перенял от деда обращаться к людям как-то по-своему. В этом есть некая прелесть, вы согласны?

Девушка с мягкой улыбкой пожала плечами. Она так и не смогла вновь собрать причёску и теперь шла под закатным солнцем с распущенными медовыми волосами. Она была одной из тех московских дам, что не стесняются проводить время в одиночестве, водят многолетнюю крепкую дружбу с модистками и кокетничают с каждым интересным мужчиной. На вид ей было не больше двадцати четырёх лет, если не меньше, и ничего особенно примечательного в ней не было: ни в округлых щеках, ни в серо-зелёной глубине глаз. Но Алексею была приятна неожиданная заботливость, и он решил хоть как-нибудь отблагодарить новую знакомую.

– Постойте здесь минутку, будьте так добры.

Одному Богу было известно, где, но он смог найти пять веток яркой алой гортензии. Екатерина удивлённо распахнула губы и улыбнулась одним лишь их уголком. Алексей аккуратно вложил цветы ей в руки.

– Вам не стоило… Но спасибо. Я так редко держу цветы дома, что забываю, насколько они красивы.

– Тогда, надеюсь, зеркала у вас всегда доступны, чтобы вы не забывали, как красивы сами. Вы помогли мне, и это меньшее, чем я мог бы вас отблагодарить.

Алексей легонько поднял руку Екатерины и наклонился, чтобы поцеловать её. Исподлобья он смотрел ей прямо в глаза своим завораживающим искрящимся взглядом, но девушка совершенно не поддавалась ему.

– Вы можете пригласить меня на лёгкий променад. Не сегодня, теперь уже поздний вечер, но после…

– Раз так, можете и не оставлять адреса. Я и без него смогу вас найти, даже не сомневайтесь.

– Ну хорошо, раз уж вы сами предложили. Попробуйте. До свидания, капитан Ростовцев.

– До скорого, Екатерина Анатольевна.

Алексей проводил взглядом её красивую спину и пышные серые складки её юбки и улыбнулся сам себе. Конечно же, Екатерина чувствует его заинтересованный взгляд, но она не обернётся, даже если хочет того сама.

– Найдёшь ведь, – Анна кусочком угля пыталась изобразить на бумаге столичную мостовую. – Вы, мужчины, иногда притворяетесь ленивцами, а на самом деле – из под земли достанете. Как ты меня, например.

– Не заденешь, я в хорошем расположении духа. И не ревнуй, тебе не идёт.

Анна от души расхохоталась, да так громко, что граф зажмурил глаза, пытаясь избежать звона в ушах. Он сказал глупость, а понял слишком поздно.

– Поверь, Алексей, – девушка оперлась щекой на кулачок, – если бы я могла, отдала бы последний грош, чтобы твоя дама встретилась тебе на год раньше меня.

– Милая моя Анна, – офицер наклонился к ней, склонившейся над столом, – с тобой моя жизнь не закончилась. Я всё ещё живу и чувствую.

"И совершенно не стоит уточнять, что чувствую с недавних пор слишком много".

– А напомни фамилию, будь любезен, – Анна задумчиво прищурилась.

– Волкова. Екатерина Анатольевна, если вдруг тебе полезно.

Анна закусила губу и стала перебирать в памяти чужие имена и фамилии. Волкова, Волкова, Волкова… Кого-то она точно знала, точно слышала. И точно: князь Сергей Анатольевич Волков, зажиточный человек, кажется, дипломат. Он был немногим старше Алексея, лет тридцати пяти, редко появлялся на людях и воспитывал трёх дочерей. И была у князя младшая сестра, её имени Анна не знала, но слышала хорошего чрезвычайно мало, а плохое легко упоминала всё.

– Неужели знакома с ней? – Алексей поднял брови.

– Нет, не знакома, – Анна ухмыльнулась. – Вот ты и познакомишься.

14 июня 1898 года

По дороге домой я остановил один из экипажей и спросил возницу, сможет ли он при надобности отвезти меня к дому Екатерины Волковой. Он усмехнулся, но согласился, адреса, конечно же, наперёд не сказал.

Не могу понять его смеха и довольной улыбки Анны. Неужели они знают что-то, что недоступно мне? Хотя, если подумать получше, станет понятно, что ей просто приятно глумиться надо мной по поводу и без, а кучерам всегда удивительно слышать, когда их просят отвезти на место не по адресу, а по имени жильца.

Я ведь прав?

– А вы не солгали, Алексей Иванович. Привела вас ко мне дорожка, нашли.

Екатерина медленно и чинно спустилась по ступеням. Июньский зной вынудил её надеть светлое кремовое платье с короткими пышными рукавами, украшенными ярко-красными лентами, цветом напоминавшие подаренные накануне гортензии. Корсет туго облегал её талию и выпрямлял спину, которую девушка немного сутулила.

– Я, может, и не знаю каждого дома и каждого их жильца, но есть те, кто может прийти на помощь.

– И кто же? Справочные конторщики?

– Кучера, – Алексей усмехнулся.

Будь Алексей чуть более похожим на Василия, он тотчас почувствовал бы что-то неладное и беспокойное. Но ни даром предвидения, ни особой внимательностью граф не обладал, а потому с обворожительной улыбкой подал Екатерине руку и повёл её вдоль улицы.

– Так странно, – в Алексее проснулась разговорчивость, дремавшая почти три десятка лет. – Я всю жизнь прожил здесь и никогда вас не встречал.