— Но ведь на твоей работе нельзя иначе одеваться,дорогая, — напомнил ей Эдриен. — Давай будем реалистами.

— Ну, хорошо. И поэтому мы — такие мелочные,испорченные люди, готовые на все ради лишней пары обуви. И позволяем вещамдиктовать свои условия! Нет, все к черту! Надо что-то менять.

— Сначала подожди, как сложатся ваши отношения сДжоном, — посоветовал Эдриен. — Кстати, как он? Думаю, очень даженеплох, если ты так быстро позволила ему к тебе переехать.

— Он не переезжает, — строго напомнилаФиона. — Просто поживет у меня остаток лета.

— Ах да, прости, просто поживет… И все равно, все,должно быть, просто чудесно, если ты пошла на это. Уж я-то знаю тебя не первыйгод. Ты давно уже никого не пускала к себе «просто пожить».

— И не собиралась пускать, — подтвердилаФиона. — Думала коротать свой век вдвоем с сэром Уинстоном. Пока смерть неразлучит нас.

— Что ж, в этом случае смерть разлучит вас, и —увы! — не так уж нескоро. Учитывая одышку и сердечные проблемы сэраУинстона, думаю, тебе предстоит его пережить.

Фиона кивнула, сделавшись на минуту серьезной. Ей хотелосьдумать, что сэр Уинстон будет Жить вечно. Эдриен же подумал о том, что всем имочень повезет, если старый ворчун порадует хозяйку своим обществом еще год илидва. У него уже было два тяжелых приступа. Эдриен надеялся — ради благаФионы, — что необходимость делить хозяйку с двуногим обожателем неразобьет сердце сэра Уинстона и не ускорит его конец.

Закончив обсуждение дел личных, Эдриен и Фиона приступили кделам журнала. Эдриен кратко ввел ее в курс последних событий, рассказал ореакции публики и различных изданий на парижские показы. На одиннадцать былоназначено совещание, которое продлилось до двух. Остаток дня Фиона решаланакопившиеся дела, просматривала снимки и выверяла планы намечающихсяфотосессий. В журнале была горячая пора. Только что сдали в печать октябрьскийномер и приступили к подготовке ноябрьского. Еще через месяц они займутсяподготовкой рождественского выпуска, с которым всегда было в два раза большехлопот, чем с обычными ежемесячными номерами. Фиона была сильно разочарована,узнав, что в ее отсутствие уволились и уже успели покинуть журнал два еелюбимых младших редактора. Впрочем, Эдриен уже подыскал им замену.

Еще Фиона с изумлением обнаружила, что уже на конец неделиназначена крупная фотосессия с участием Бригитты Лакомб. А на следующей неделеих ждут еще более сложные съемки с Марио Тестино. В общем, неделька предстояласумасшедшая. Добро пожаловать домой, Фиона! Наслаждайся счастьем!

Но несмотря ни на что она сумела выбраться из офиса ровно вшесть и полетела домой как на крыльях. Эдриен послал кого-то купить ей вешалкина колесиках, а Джамал уже установил их в комнате для гостей, и только послетого, как обе вешалки два раза обрушились по очереди, нагруженные ее вечернимиплатьями, Фиона поняла, что Джамал собрал их неправильно, потому что держалприлагавшийся чертеж вверх ногами. Вместе они сумели исправить положение.

— Вы, наверное, по-настоящему любите этогопарня, — прокомментировал Джамал, глядя, как Фиона поднимает с пола иснова водружает на вешалку свои платья. Больше всего Джамал а поразило, чтоФиона отвела всего две минуты на общение с сэром Уинстоном, который, впрочем,ответил на ее поцелуи ледяной холодностью. Он терпеть не мог «собачий лагерь»,и всякий раз, когда Фиона отправляла его туда, сэр Уинстон потом долго обижалсяна нее. Сейчас пес громко храпел, развалившись, как всегда, на кровати Фионы.

— Джон — отличный парень, — сказала Фиона Джамалу,развешивая летние платья и ночные рубашки. Ей удалось освободить примерно третьгардероба, чтобы Джон мог разместить там свои костюмы, а на дне того жегардероба оставалось место примерно для пяти пар обуви. Еще Фиона освободиладва ящика для белья. Не бог весть, что за результат, но у нее ушло на это двачаса времени. Джон позвонил в семь, сказал, что задержался в офисе и пока ещене добрался до своей квартиры, но рассчитывает быть дома к девяти. Если Фионазахочет, он привезет пиццу и бутылку вина. Фиона сказала, что это необязательно, и пообещала приготовить салат и омлет. Повесив трубку, она сулыбкой подумала о том, как приятно почувствовать себя семейной женщиной, когдаждешь прихода домой такого мужчины, как Джон Андерсон. Ее Джон. Единственный инеповторимый.

Джамал ушел, а Фиона снова принялась перебирать вещи,откладывая то, от чего молено было бы избавиться. Наконец она решила расстатьсяс двумя горнолыжными куртками, которые редко надевала, и с огромным теплымпальто, которое надевала в холодные дни, что случалось нечасто. Черт побери,оказывается, место в гардеробе идет в наше время на вес золота. Проще добыватьзолото голыми руками, чем пожертвовать гардеробом даже для очень любимогомужчины.

Закончив, Фиона присела на кровать рядом с сэром Уинстоном,который открыл один глаз, тяжело вздохнул и повернулся к ней спиной. Фионарешила принять душ до приезда Джона. Теперь вместо того, чтобы валятьсявечерами на кровати, поглощать тунца прямо из банки или бананы с рисовымилепешками, придется все время думать о том, как она выглядит, а также о том,что они с Джоном будут есть. Что ж, ей приятно будет делать это ради Джона. Ктому же он ведь переезжает только на лето. Все это немного напоминало игру вдочки-матери. Фиона надела бледно-розовую тунику и золотистые босоножки,сделала салат и накрыла на стол. Омлет она сделает, когда придет Джон.

Джон появился около десяти, и выглядел он измученным. Фионарядом с ним блистала загаром и свежестью. Он привез ужаснувшие Фиону кипыодежды, которые доставал из автомобиля, роняя из огромных пакетов ремни,галстуки, белье и носки. Все это выглядело как фундаментальный переезд, и накакую-то долю секунды Фиона вдруг усомнилась в правильности своего решения. Ноона тут же напомнила себе, что любит этого человека и что он совершеннозамечательный.

Джон поцеловал ее, уронив пакеты прямо в прихожей, и Фиона вту же секунду забыла обо всем.

— А где твоя собака… то есть наш чудный парень… твойлучший друг… ты понимаешь — я это о сэре Уинстоне.

Джон изо всех сил пытался научиться не называть сэраУинстона собакой, потому что всякий раз, когда у него вылетало это слово, уФионы становилось такое выражение лица, словно ее оскорбили в лучших чувствах.

— Сэр Уинстон сердится на меня, — ответила на еговопрос Фиона. — Улегся спать.

— На нашу кровать? То есть на свою…

Фиона кивнула. Джон был отличным парнем,

но этот дом — дом сэра Уинстона. И она не позволит забыватьоб этом.

— Ты, наверное, голоден? — спросила она. — Яприготовила салат. Хочешь омлет прямо сейчас?

— Если честно, я вообще не голоден. Дома приготовилсебе кружку растворимого супа. Миссис Вестерман оставила все шкафы пустыми.Такое ощущение, что в доме вообще никто не живет.

— Но там ведь действительно никто не живет насегодняшний день, — Фиона улыбнулась, с гордостью вспоминая освобожденноес таким трудом пространство в шкафу. Она надеялась, что Джону будет приятноузнать о ее подвигах.