— Дело в том, Николай, что я заочно знал вашего отца… При этих словах Лоури вздрогнул и напрягся.

— Нет, к сожалению, он не был моим другом, — помешивая варево, произнес Кейн. — Мы познакомились с ним в виртуальной среде, где он оставил несколько сообщений незадолго до его последней, роковой экспедиции в Рукав Пустоты. Он и ваша мама специально прилетали на Эридан, чтобы оставить в информационных хранилищах нашего монастыря важные сведения. Вы знали, чем занимался ваш отец, Николай?

— Очень смутно. Мне тогда было всего четыре года. Но я читал его последнюю статью и понимаю, что он искал так называемую третью расу…

— Да, это так. Но он не просто искал, он нашел ее. Нашел, вычислил эмпирическим путем, и его последний полет в Рукав Пустоты был призван либо подтвердить, либо опровергнуть его догадки.

При этих словах Николай побледнел.

— Выходит, отец не подозревал об опасности? — с трудом владея своими чувствами, спросил он. — Иначе, почему он взял с собой меня и маму?!

Кейн сокрушенно покачал головой.

— Все не так просто, Николай… Не так просто, — повторил он, снимая дымящийся кофейник. — Опасность была, и немалая, иначе он бы не стал оставлять копии своих выкладок в базах данных наших информационных хранилищ, завещая вскрыть запечатанный им сейф в назначенный срок при условии, что он не вернется.

— Тогда почему он подверг такому риску меня и маму?

— Дело в специфике данного полета, — ответил Кейн. — Туда, куда стремился ваш отец, невозможно попасть через гиперпространство. Туда можно долететь, только двигаясь в обычной трехмерной метрике, где действует физика световых скоростей.

— То есть полет занял много лет? Мы спали?

— Да. Словно летели на древнем корабле с околосветовой скоростью. Ваш отец рассчитывал на двадцать лет сна как минимум. Теперь понятно, почему он не решился оставить вас одних?

— Да, — упавшим голосом ответил Николай.

Он смотрел в окно, где начинал брезжить рассвет, а перед глазами вставали обрывки страшных детских воспоминаний.

Стоило напрячься, дать волю своей памяти, и он действительно начинал смутно припоминать, как мать укладывает его в странную, с точки зрения ребенка, кроватку… Он даже вспомнил, как испугался, когда прозрачный колпак над ним стал медленно опускаться, а из множества отверстий криогенной камеры ударили молочно-белые струйки остро пахнущего медикаментами газа.

— Да… я помню, — едва слышно прошептал он.

— Теперь на очереди возникает вопрос: откуда в ваших травматических воспоминаниях взялся второй космический корабль, верно?

Николая ударила короткая дрожь.

«Действительно, откуда? Ведь воспоминания, специально или случайно пробужденные в нем инсектами, ясно несли в себе образ огромного космического корабля, величественно проплывавшего мимо них и палившего в космос из всех орудий. Но он так и не ответил на отчаянный призыв о помощи, который был послан с их исследовательского судна, гибнущего в черном водовороте».

— Это был человеческий корабль, Николай?

Теперь он вспомнил, что психологи на военной базе упрямо задавали ему тот же самый вопрос.

— Да, — не колеблясь, ответил он.

— Почему такая уверенность?

— На его борту были буквы… Большие буквы, и я читал их!.. Вот только не помню какие… Вроде бы «А»… и, наверное, еще «К»… Не помню. — Он поморщился, будто от внезапного приступа головной боли.

— Это не мог быть корабль военно-космических сил Конфедерации. Факт исчезновения патрульного крейсера Центральных Миров сам по себе явился бы событием, которое нельзя замолчать, — осторожно заметил Кейн. — К тому же следовать за вами в досветовом режиме не стал бы ни один здравомыслящий капитан. Кому позволят потерять двадцать лет реального времени? А попасть в ту область, куда стремился ваш отец, иным путем невозможно. Об этом свидетельствуют не домыслы, а выведенные им математические уравнения.

— Возможно, нам следует сложить наши знания? — внезапно предположил Николай.

Кейн не стал скрывать своего удовлетворения.

— Это именно то, на что я втайне надеялся, когда летел сюда, — признался он. — Жаль, что я опоздал со своим прибытием на Хабор… Возможно, это дало бы шанс избежать многих неприятностей лично вам, Николай…

Лоури не ответил. Для него достаточно было вспомнить свои чувства, которые обуяли его тогда, на Хаборе, и он подумал, что присутствие Кейна вряд ли бы что-то изменило радикальным образом.

Он действительно пережил страшный шок на этой планете, отданной во владение инсектам.

Теперь он понимал: если в области, где погиб принадлежавший его родителям корабль, физически не мог находиться крейсер Совета Безопасности, значит, все его обвинения, вся ненависть были беспочвенны. Кейн был прав, нравилось то Николаю или нет. Стоило взглянуть на события с иной точки зрения, чтобы понять — оставь военные психологи ему в наследство ту страшную травматическую память, еще неизвестно, сидел бы он сейчас здесь?.. Скорее всего, нет. Даже спустя двадцать лет после возвращения, когда неосторожное мнемоническое прикосновение инсекта вернуло эти страшные воспоминания, сорвав пороги забвения, он натворил достаточно бед, чтобы провести несколько месяцев за решеткой в форте Стеллар…

Как просты и в то же время горьки становятся определенные события, когда есть возможность взглянуть на них трезво… без пелены предвзятой ненависти…

Ганианские пираты, напавшие на их базу и разгромившие конвой на Хаборе, явно знали о развале Конфедерации Солнц и замораживании всех космических сил Патруля, а он не знал. Обретя ту травматическую память детства, которую вернуло в момент лечения неосторожное телепатическое прикосновение инсекта, он решил, что его опять бросили, предали…

Нет, все объяснялось гораздо проще. Теперь Николай не мог не признать, что в тот момент многие отловили свою «рыбку» в мутной воде галактических потрясений, а оборудование климатических станций вкупе с арсеналами военной базы Патруля стоило того, чтобы кто-то, владеющий информацией, совершил такой кровавый и молниеносный рейд…

Ему просто посчастливилось выжить… А он, вернувшись, пытался, дурак, прорваться в штаб уже не существующего флота Конфедерации, чтобы набить кому-то морду… Потом, отсидев до окончательного выяснения всех обстоятельств несколько месяцев в подземных казематах Стеллара, он сам, по сути, приговорил себя к этим проклятым богом и людьми рудникам, расположенным на самом краю обитаемых миров… Целая цепь роковых ошибок, жизненных промахов, основанных на ложных чувствах… Неудивительно, что Кейну потребовалось столько времени, чтобы найти его…

Многое, очень многое переворачивалось в эти минуты в душе Николая, бередило, болело, с трудом находя свои новые места на полочках сознания…

Пока он предавался этим мучительным размышлениям, Кейн терпеливо ждал. Приготовленный напиток он разлил по двум кружкам и одному блюдцу, которое поставил на пол перед ксеноморфом. Тот с жадностью набросился на угощение, и Николай, погрузившись в размышления, освободил себя от весьма неприятного зрелища.