В ответ он бросил на нее невинный взгляд.

– Я не сказал ничего предосудительного. Просто предложил помочь вам снять платье. Я ведь ваш муж, разве не так? А вы моя жена, купленная и оплаченная. Это дает мне некоторые привилегии. Откуда вы почерпнули ваши идеи? – Он поднял фривольную синюю книгу. – Может, отсюда?

Она страшно покраснела и судорожно сглотнула, но продолжала твердо смотреть ему в глаза.

– Скажите, вы видели здесь что-нибудь, что вам понравилось? Что-нибудь возбуждающее?

Из горла Маргариты вырвался сдавленный звук – она закрыла глаза. Он швырнул книгу на кровать и направился к жене, как волк. Ее сжатые кулачки побелели. Ник подумал, не собирается ли она, чего доброго, с ним драться? Девушка вся дрожала.

– Вас учили, что происходящее в постели постыдно? А мама успела рассказать вам, что произойдет, когда я приду к вам сегодня ночью? – Тонкий запах ее духов притягивал его все ближе, как пламя мошку. – Она сказала, что я причиню вам боль, не правда ли?

Николас продолжил расстегивать пуговицы на ее платье. Когда он пробежался кончиком пальца по обнаженной коже между ее плечами, Маргарита судорожно вздохнула.

– А она рассказала вам, какое наслаждение я могу вам доставить?

Он стянул легкий шелк с ее плеч – платье соскользнуло на пол, окружив ее лодыжки невесомой волной. Девушка осталась только в сорочке и корсете. Венера на облаке.

Ник видел много красивых женщин. И одежды на них было гораздо меньше, чем теперь на его молодой жене. Но в ней было что-то бесконечно притягательное. Может, ее невинность? Он отступил назад и нахмурился. Предполагалось, что он лишь исполнит свой долг. И он никак не ожидал, что будет испытывать вожделение.

Корсет приподнимал грудь. Сквозь тонкий шелк проступали очертания сосков. Она обхватила себя руками, уставившись на его сапоги.

– Посмотрите на меня, – тихо произнес он.

Маргарита подняла глаза и встретила его взгляд. Ник ожидал увидеть в ее глазах страх, надеялся заметить пробуждающееся желание, но вместо этого нашел непреклонную решимость.

Она опустила руки, позволяя ему смотреть на грудь – щеки ее окрасились румянцем.

Николас протянул руку и развязал тесемки, стягивающие корсет, но она остановила его, положив ладонь ему на руку.

– Загасите свечи, ваша светлость. Пожалуйста, – попросила она слегка хриплым голосом.

– Я предпочитаю, чтобы они горели. – Он провел ладонями по ее рукам и почувствовал, как они покрылись гусиной кожей.

– Почему? – спросила Маргарита. – Наверняка вы уже видели…

Николас прижал палец к ее губам.

– Я уже говорил, что вы не такая, как я ожидал, и я хочу видеть вас, узнать, что вам нравится, научить вас…

Она нахмурилась, не замечая, что гладкие тесемки, скользя, распускаются с каждой секундой все больше, открывая ее соблазнительное тело.

– Я не игрушка! И не одна из ваших женщин, – выпалила Маргарита.

Он прислонился к столбику кровати, упиваясь ее видом и ее гневом.

– Но вы моя жена. Прежде я никогда не имел жены. Ну, своей собственной, по крайней мере. Вы будете делить со мной постель, рожать моих детей… – Темберлей подступил ближе, глядя ей прямо в глаза. Его ладони скользнули по ее плечам, затем вниз, по рукам. Глаза ее затуманились от этого прикосновения. Он зажал концы тесемок между пальцами. – И вы прекрасны…

Герцог прочел недоверие в ее глазах – Маргарита отшатнулась. Тесемки развязались, корсет разошелся, открыв его голодному взгляду совершенную грудь.

Ее испуганный вскрик и его стон вожделения прозвучали одновременно.

Она была обнажена – ну, настолько, насколько обычно бывала, выбравшись из ванны. Мэг почувствовала, как все ее тело охватил жар. И не только от стыда. Больше от выражения глаз мужа. Она не поняла – почему, но его взгляд вызвал странное ощущение внизу живота. Ее обнаженные груди набухли под его взглядом, словно он прикоснулся к ним.

Маргарита, стараясь прикрыться, стянула края корсета, но пальцы словно забыли, как завязать тесемки. Она руками удерживала корсет. Между тем герцог оставался полностью одетым. И от этого Мэг почувствовала себя еще более незащищенной.

– Не могли бы мы побыстрее покончить с этим? – спросила она.

Но ему, по всей видимости, трудно было оторвать взгляд от ее груди. Глаза его, полуприкрытые густыми ресницами, сверкали. Серый их цвет сменился темным, как ночное море. У Мэг пересохло во рту.

– Нет, мы займемся этим так, как это должно быть, – произнес он. – Я хочу… – Ник замолчал и широко улыбнулся.

– Что это значит? Как «это должно быть»? Мне нужны инструкции!

– Инструкции, – повторил он охрипшим голосом, но не тронулся с места.

– Скажите мне, что я должна делать, – настаивала Маргарита.

Николас снова широко улыбнулся. Он выглядел моложе, милее и во сто крат опаснее, когда улыбался. Странное ощущение у нее в животе усилилось.

– Будет гораздо проще и намного приятнее просто показать вам… – Он развязал и отбросил в сторону галстук. Расстегнул пуговицы рубашки, не отрывая глаз от жены.

Обнаженная грудь герцога была широкой и мускулистой. Маргарита крепче сжала корсет – свои доспехи. На его теле виднелось множество небольших серебристых шрамов, но они ничуть не портили его мужскую красоту. Ей захотелось стянуть с него рубашку, чтобы увидеть все его шрамы, коснуться их, исследовать каждую мелкую отметину, ощутить, как бьется сердце под кожей.

Мэг ожидала, что он подойдет к ней, но он не шевелился, а просто стоял возле кровати, положив одну руку на бедро, и разглядывал ее так же пристально, как и она разглядывала его. У него был такой вид, будто он что-то обдумывает.

– Пожалуйста, приступайте же наконец!

– Я вот думаю, с чего начать. Это ведь может занять всю ночь…

Она изумленно ахнула.

– Всю ночь? Разве это не достаточно простой акт? Он не может продолжаться так долго, я видела… Несколько минут – самое большее.

Он удивленно вскинул брови – она прикусила язык.

– Что же вы видели? – спросил он с усмешкой. – За кем вы подглядывали? За конюхом и горничной, вероятно? – Тон Ника был явно поддразнивающим.

Маргарита ничего не ответила.

– Скажите же мне, – продолжал уговаривать он. – Кого вы видели?

Мэг проглотила комок, подступивший к горлу.

– Лошадей! – выпалила она. – Мой отец разводил лошадей в Уиклиффе!

У герцога отвисла челюсть – и она поняла, что сморозила глупость.

Ни малейших следов веселости не осталось в глазах Темберлея, когда он удивленно уставился на жену.

– Вы полагаете, что это похоже… Что я… – в недоумении произнес он. Затем подошел к стулу и сел. – Думаю, нам лучше действовать значительно медленнее.