– Ну и каково оно, всадить человеку пятнадцать ударов ножом подряд? – поинтересовался он.

– Семнадцать, – машинально поправил Герэ.

– Ах, извините, семнадцать! И как вам это понравилось? Забавно? Вы без труда справились с таким здоровым мужиком?

Герэ покраснел, растерялся.

– Прекрати, Жильбер, не надо, – вмешалась Мария. – Ты читал газету? – продолжила она, протягивая Герэ роковую страницу, и тот, подняв брови, сел читать за стол напротив Жильбера.

В эту минуту он заметил возле камина чемодан и поднял на Марию вопросительный взгляд, но та повелительным кивком головы велела ему читать. Герэ прочитал статью, молча отложил газету. Он сидел с опущенными глазами, ощущая на себе тяжесть двух взглядов. Молчание продолжалось секунд сорок, первым не выдержал Жильбер:

– Что скажешь, Джек-потрошитель?..

Герэ, казалось, его не видел и не слышал. Он медленно поднял глаза на Марию и выговорил, словно через силу:

– Прости меня, послушай… прости…

– Ты просишь прощения? – спросила она. – За то, что не убил его?

– Нет, – ответил Герэ чуть слышно. – Я прошу прощения за то, что сказал тебе, что убил его.

– Ты мне ничего не говорил, – уточнила Мария. – Я сама так подумала, мне так хотелось. Мне следовало догадаться по твоей физиономии, по всему, что ты не мог этого сделать. Будет мне наука…

– Ты на меня не слишком сердишься? – Герэ начал понемногу оживать. – Сколько раз мне хотелось тебе все сказать… ты не знаешь… Сейчас я даже вроде как облегчение испытываю… чудно, да? – И он застенчиво улыбнулся.

– Насчет облегчения мы тебе поможем… – вмешался Жильбер. – Мы собирались оставить тебе твою долю за работу… но теперь… сам понимаешь, об этом и говорить нечего. Если Мария настаивает, я ей так и сказал: могу с ней разделить чаевые. Самую малость… кусков десять-двадцать… У тебя небось подружка есть… Ну там, родственник или приятель, – поспешно поправился он, по взгляду Герэ поняв, что допустил оплошность.

– Это не важно, – пробормотал тот, – не важно… Мне все равно. Чаевые мне не нужны, я не пью… – И он как-то жалко хихикнул.

– Ну, хорошо, – сказал Жильбер. Он нервно озирался, ему казалось, что разговор сильно затянулся, что пора действовать. – Пошли, Мария? Ты идешь или нет? Машина в ста метрах отсюда, пришлось ее там оставить, до того скользко. Чертова местность, когда дождь, тут вообще не проедешь…

– Я тебе в комнате оставила конверт, – сказала Мария, не глядя на Герэ. – Ты сможешь купить себе много мотоциклов… пребольшущих.

Жильбер уже открыл дверь, и Мария направилась вслед за ним.

Герэ вскочил с места.

– Да нет же, – произнес он глухо, но так, что Жильбер застыл на месте. – Нет же, так не пойдет… Куда ты?

– Слушай, ты, мифоман… – Жильбер обернулся, он почувствовал себя уверенней, оттого что фраер занервничал. – Чего ты под ноги лезешь? Мария тебе там кое-что оставила… Ну и радуйся! А теперь она уезжает в солнечные края.

– Да нет же. – Герэ тряхнул головой. – Так не пойдет…

– Может, ты думаешь, что Мария останется в этой жуткой дыре пирожки тебе печь? Совсем спятил! Мария теперь заживет красиво. Между нами, старик, ты ей уже поднадоел. Такие комики не в ее вкусе, знаешь…

– Не в этом дело… – начал Герэ. – Не в этом дело…

Жильбер понял это на свой лад, и голос его сделался грубым:

– Если ты насчет денег, так тебе тут ничего не светит. Мы с Марией делим пополам. Отваливай, я, знаешь ли, тороплюсь. С фофанами в одной комнате находиться не люблю. А ну, подвинься! – добавил он, потому что Герэ стал в дверях, расставив руки, точно пьяный.

– Отойди, Герэ, – сказала Мария. – Отойди. Все кончено…

– Он денег хочет… – сказал Жильбер. – Что ты думаешь? Погляди на этого кретина, он хочет денег… Но он их не получит, – добавил он и достал из кармана хваленый нож. – А ну, проваливай. – И он покрутил ножом перед носом у Герэ.

– Уезжайте куда хотите и деньги берите, мне на них наплевать, – проговорил Герэ все тем же глухим голосом. – Но оставьте Марию. Мария останется со мной. Она мне сама сказала. Мы поедем в Сенегал… Я даже расписание теплоходов знаю… Мы уже три месяца собираемся, так ведь, Мария? Так что убирайтесь вон!

– Ты хочешь, чтоб я уехал с деньгами и оставил тебе Марию?

Жильбер говорил возмущенно, хотя на самом деле такая мысль пришлась ему весьма по душе. Если Мария согласна, это б просто здорово было… Но Мария нахмурила брови и часто дышала, стало быть, нервничала, а значит, следовало поторопиться.

– Да отойдешь ты или нет? Последний раз говорю… Я уезжаю, и Мария тоже. Понял, ты, пес приблудный?

Мария шагнула к двери. Герэ находился в таком смятении, что, возможно, и пропустил бы ее, если бы Жильбер с неуместной галантностью не пожелал бы открыть ей дверь, оттолкнув Герэ к стене. От его прикосновения Герэ внезапно взбеленился, судорожно бросился на него, схватил за ворот и принялся трясти.

– Марию ты не увезешь! – кричал он в ярости, а Жильбер елозил у него в руках. – Мария останется со мной, с деньгами или без – нам плевать! Она будет с нами: со мной и собакой… Потому что она нам с собакой нужна. Понятно? Я люблю Марию, – орал он. – Мне плевать на Сенегал, на Бетюн… Мне нужна Мария. Мария и собака, больше ничего.

– А ну, пусти…

Жильбер задыхался. Он побледнел, как тот пижон в баре. И, как тогда, Герэ этого не замечал.

– Отпусти его! – резко вмешалась Мария. – Отпусти его, Герэ!

– И Мария нас тоже любит… – не унимался Герэ, глядя, как стукается об стену голова Жильбера. – Она тоже не хочет жить без нас… Понимаешь?

Но Жильбер ничего этого не понял, он понимал одно, что сейчас помрет, если этот здоровый олух его не отпустит; он нащупал нож и медленно, но умело всадил его Герэ в живот, а тот в первую секунду как будто даже и не почувствовал.

– Да отпусти же его! – крикнула не заметившая ножа Мария.

Она подумала, что Герэ просто послушался ее, когда Жильбер, получив освобождение, отступил к ней. И только тут она увидела пятно на брюках Герэ, увидела его удивленное лицо, увидела, как он упал поперек дверного проема. Собака подошла и принялась обнюхивать его с потерянным видом.

– Черт!.. – прошептал Жильбер. – Черт!.. Он меня напугал!

– Вызови «Скорую», – коротко сказала Мария.

Но она видела, откуда идет кровь, и уже знала всю правду.

«Скорая» приехала быстро. Даже слишком, по мнению Герэ, который еще не чувствовал боли и которого вид хлещущей крови не столько пугал, сколько удивлял. Мария подложила ему под голову свое пальто, – значит, она не уезжала, а это главное. У него отлегло от сердца. Он уже пал было духом, но теперь это позади, теперь она все знает, она останется с ним, и они заживут в свое удовольствие, с деньгами или без. Он был любезен с врачом и санитарами и без труда убедил их, что это несчастный случай. «Селезенка…» – сказал врач, чуть побледнел и стал действовать расторопнее.