Оба замолчали. Кисляк, прикурив сигарету, уселся на столешницу, недовольно скрипнувшую. Закашлял, на глазах выступили слезы. Полковник уже и не помнил, когда в последний раз курил: завязал с дурной привычкой давно, но сейчас вдруг сорвался. И отнюдь не из-за слабости, а необходимости прочистить мозги, отвлечься от всего происходящего хоть на минуту, дать напряженному событиями последних дней организму отдохнуть. Сизый дым, неровным столбиком поднимавшийся от уголька тлеющей сигареты, устремлялся к потолку, но, не преодолев и половины пути, тут же рассеивался по всему скудно обставленному кабинету тихо гудящим вентилятором. Делая тягу за тягой, Кисляк отстраненно наблюдал за всем этим, будто находясь в ином мире. Сердце невосприимчивого к любым стрессам полковника бешено колотилось, разгоняя по сосудам кровь вперемешку с адреналином – Кисляк боялся, причем, наверное, впервые в жизни так сильно.

Что делать с рейд-группой, направляющейся к его кордону, полковник не знал. Самым простым и действенным вариантом было перебить всех еще на входе в Зону, сбросить тела в аномалии и… и все! После этого останется лишь паковать чемоданы да на вертолетах драпать к Центру. Поглубже, подальше, чтобы не нашли…

Дать взятку? Не вариант однозначно: в СЗО кого попало не берут, там сплошь идеалисты, сродни местному «Гербу», а то и похуже. Хотя исключение, конечно, нашлось. В семье не без урода, как говорится.

Кисляк поднялся, меряя шагами кабинет в поисках выхода из сложившейся ситуации. Должен же он быть! Непременно должен!

– Полковник, – он оторвался от созерцания сигареты и перевел взгляд на Сазанова, который светился от счастья, – кажется, у меня есть план…

* * *

– Ну, паскуда, хана тебе!

– Твари! «Герб» не остановить! Мы все равно вас найдем и …

Грохнуло. Речь оборвалась неестественно резко, стало тихо. Выпущенная из АК пуля размозжила бойцу в черно-красной униформе голову, забрызгав землю кровью, измазав желеобразными кусочками мозга, усеяв осколками черепа. Бездыханное тело нелепо свалилось в канаву, наполненную бурой дымящейся субстанцией. Та забулькала, обволакивая труп, зашипела и не утихала, пока мертвец полностью не растворился в ней, вместе с оружием, амуницией и боеприпасами.

– Вот эт писец прогулочка, мля, – посетовал один из уцелевших «черепов», усаживаясь на прохладный камень. – Я манал такую житуху, в натуре! Шо ни день, то стрельба…

– Заткнись, Шпингалет, – оборвал словоизлияния кореша второй бандит, являвшийся старшим своей группы. – Как-то ты не очень рыло воротил, когда мзду с лохов снимал. А когда бабки от Борова получал, что не жаловался, а?

– Пшел ты, Шпалер, – ответил Шпингалет беззлобно и, с трудом вытащив из пачки дрожащими от перевозбуждения руками сигарету, закурил. Остальные, присев кто на землю, кто на пыльные, серые валуны, последовали его примеру, так что вскоре над отрядом повис запах тлеющего табака, смешавшийся с кислой, щекочущей ноздри пороховой гарью.

Упрекать подчиненных за демаскировку Шпалер не стал: и ему, и боевикам сейчас было необходимо расслабиться, отдохнуть. Недолго, хотя бы пять минут. Ведь такого затяжного и кровопролитного боя, как этот, никто из «черепов» не помнил давно…

…Объединившись с соклановцами в одну большую группу между Летучим Поселком и Каменной лощиной, Шпалер и Шпингалет – лидер примкнувшего отряда – решили пройти эту территорию вместе, дабы разойтись в разные стороны на другом ее краю. Согласны были все, и вскоре три десятка бандитов вошли в лабиринт огромных, высотой в три человеческих роста, камней, разгоняя тоску всеобщим гоготом, слышимым, наверное, за несколько километров.

За что и поплатились.

Когда раздался первый выстрел, давший старт целой канонаде из четырех стволов, а идущий в голове колонны бандит превратился в решето, замертво свалившись под ноги своих товарищей, топающих следом, «черепа» сначала растерялись, что стоило группе еще нескольких жизней. Но уже через секунду кто-то громко проорал: «Засада!», и уцелевшие боевики бросились врассыпную, натыкаясь на окружающие со всех сторон камни, покрытые мхом; прячась в заросших бурьяном расщелинах; беспорядочно стреляя во все стороны…

Задыхаясь от приступа паники, Шпалер спешно раздавал приказы, силясь перекричать грохот выстрелов, вопли раненых и бешеный стук собственного сердца в ушах. Тщетные попытки вычислить огневые точки, из которых бьет по его отряду невидимый противник, к успеху не привели, поэтому бандит решил пока затаиться.

Так продолжалось пару минут, пока вдруг все не стихло. Разом, будто звук на полпути оборвался. Под тяжелое дыхание раненного в ногу пацана, стонущего рядом, Шпалер едва слышно выматерился и выглянул из-за укрытия, рискуя получить пулю промеж глаз. Три трупа в черной одежде привлекли внимание сразу: все лежали в одинаковых позах, раскинув в стороны окровавленные руки, по-прежнему сжимавшие оружие. Еще двое корчились от полученных ран: первому пробили плечо, а второй мучительно умирал от дырки в животе, из которой медленно вытекала кровь, обагряя землю и одежду без пяти минут покойника. Зло сплюнув, Шпалер попытался рассмотреть выживших боевиков, с досадой насчитал почти два десятка, напуганных, забившихся во все щели, попрятавшихся, где придется.

Перебирая в голове возможные варианты спасения, бандит не спешил укрываться за валуном. Прочесывая взглядом местность, старался засечь врага, заметить хоть малейший намек, который помог бы разгадать его местоположение. И численность. Шпалер не хуже других понимал, что здесь оставаться нельзя. Нужно двигаться. Но куда, черт побери?! И делать что? Отправить пару человек в разведку, прямиком под пули? Они наверняка погибнут, но тогда, может быть, удастся узнать, где засел противник… Шпалер с сожалением отбросил этот план: пацаны не поймут, после боя в первую очередь спросят за такую выходку. Но и другого варианта попросту не было.

Вдруг наверху, на камнях, у нагромождения валунов поменьше, образовавших собой подобие амбразуры, появился человек. Его пыльная униформа, с нашивкой в виде красного флага с черным прицелом на драном полотнище, целиком и полностью выдавала в незнакомце представителя «Герба». Группировки, состоящей сплошь из идейных бойцов и охотников, фанатичных в своем желании бороться с Зоной до полного ее уничтожения. Впрочем, к сталкерам, не обремененным догмами какого-либо клана, «гербовцы» относились вполне сносно и не спешили открывать огонь на поражение, едва заметив вдалеке одинокую фигуру, бредущую сквозь аномальное поле в поисках хабара. Но так уж повелось, что людей в черно-красной униформе все равно побаивались, в большинстве своем из-за тесных связей с военными, от которых те получали оружие и амуницию. Хотя сами «гербовцы» этот факт упорно отрицали, списывая все на слухи и домыслы. Как бы там ни было, посты и патрули черно-красных вольные ходоки старались миновать десятой дорогой, ища там укрытие или защиту лишь в самых крайних случаях.

Забравшийся на валуны боец, видимо, решил сменить свою старую позицию и зайти к противникам с фланга, дабы лишить их возможности спрятаться и расстрелять как мишени в тире. Вот только Шпалера «гербовец» не заметил. И если бандиты, находящиеся прямо под ним, его пока не видели, то сам Шпалер уже успел поймать в прицел голову ненавистного идеалиста и вдавить спусковой крючок. Автомат в руках дернулся, отдача по-дружески толкнула в плечо, затвор выбросил пустую гильзу. Не издав ни звука, «гербовец» выронил свою «Грозу», со звоном ускакавшую в расщелину меж валунов, и, перевесившись через каменную амбразуру, рухнул на землю рядом с притаившимся в густых зарослях бандитом. Тот завизжал от испуга, инстинктивно нажал на спуск, выпустив в небо остаток обоймы, и, царапая о ветки лицо, попятился к нависающему над ним валуну, пока не уперся в него спиной. Увидев труп товарища, как сломанная кукла валяющегося меж двух каменных стен, и услышав визг бандита, «гербовцы» открыли шквальный огонь по кустам, пулями разорвав тело бедняги прямо на глазах у Шпалера.