– Как это мило! – заметила Нора, когда мы с Делией Грейс, касаясь запястьями, плавно обходили друг друга.

– Спасибо, – откликнулась Делия Грейс. – Мы несколько недель это отрабатывали.

– Вам бы принять участие в организации танцев для Дня коронации, – добавила Нора.

Делия Грейс, похоже, была почти ошеломлена таким любезным предложением.

– Если пожелает леди Холлис. Спасибо.

Когда танец закончился и зазвучала другая мелодия, я стала смотреть, как танцует Нора. Честно говоря, если бы наш танец придумывали они с Делией Грейс, то он был бы, наверное, гораздо лучше.

Не раз и не два меня отвлекала пара синих глаз, благодушно наблюдавших за всем. Сайлас сидел у стены. Я посмотрела на него:

– А вы танцуете, сэр?

Сайлас слегка выпрямился.

– Изредка. Но из всей семьи самый хороший танцор – Этан, – ответил Сайлас, кивком указывая на кузена, находившегося в другом конце комнаты.

Сложив руки за спиной, Этан хмурился, рассматривая гобелены, и выглядел так, словно его притащили сюда силой.

– Вы, должно быть, шутите.

– Ничего подобного, – хихикнул Сайлас.

– Ну тогда, пожалуйста, не обижайтесь, если я не стану его приглашать.

Сайлас поморщился:

– В его теперешнем настроении он бы и не принял приглашения.

Я вздохнула, вполне ему поверив.

– А вы?

Сайлас странно дернулся и уставился в пол.

– Я бы… но, возможно, не сегодня.

Когда он снова поднял голову, я заметила легкие розовые пятна на его щеках. Я бы не стала винить его за то, что ему не хотелось танцевать в таком узком кругу.

– Леди Холлис, идите к нам! – окликнула меня Сесили.

И я не спеша пошла через комнату, что, к счастью, дало мне время справиться с улыбкой, невольно набежавшей на лицо. И что такого было в этом Сайласе Истоффе? Почему воздух в комнате становился сладким? Сайлас заставлял меня воспринимать все… легко. И слова звучали отчетливее, и мысли становились не такими туманными… Я и не подозревала, что люди способны на такое, что они умеют делать мир более ярким.

В комнате звучали тихие разговоры, мягкий смех, и я ощущала блаженный покой и радость. И как-то само собой получилось, что я стала танцевать с малышом Саулом, и это выглядело совершенно естественно. Я кружила его под общие аплодисменты, и мне приятно было видеть, что его вчерашние слезы сменились веселым смехом. Когда мелодия закончилась, я наклонилась и поцеловала Саула в щеку:

– Благодарю вас, сэр. Вы прекрасный танцор.

Скрипач продолжал тихо наигрывать, пока все разговаривали, и мне уже казалось, что новые покои могут стать довольно уютными. Они как будто это обещали.

– Должно быть, король очень заботится о вас, – сказал Сайлас, подойдя ко мне. – Эти комнаты изумительны. Они напоминают мне наши собственные во дворце Четвин. Но в Короа совершенно другая архитектура. Думаю, это сами камни все меняют.

– Как это? – спросила я.

Камни были все те же, которые я видела всю свою жизнь.

– В Изолте здания имеют зеленоватый или голубоватый оттенок благодаря минералу в составе камней с южного побережья. Дома очень красивые, но зимой выглядят темными. А здесь у вас строят из камня теплых оттенков. И все кажется светлее и приветливее. А в соединении с впечатляющим размахом этих покоев и вовсе поразительно.

Я кивнула, во мне бурлило разом множество чувств.

– Это безусловно самое красивое место из всего, что я видела, но я солгу, если скажу, что не скучаю по простоте моей прежней комнаты, не говоря уже о том, что должно произойти…

И снова я подумала: не сказала ли я лишнего, но все равно у меня было ощущение, что ни с кем больше я не могла бы поделиться столь многим.

– В простоте есть особая красота, так ведь? – мягко улыбнулся Сайлас и окинул взглядом приемную. – В один из периодов моей жизни я мог выбирать новую одежду, отличную еду, всю роскошь придворной жизни. Но могу сказать, что, потеряв все это, я понял: ничто в этом мире не заменит преданность, терпение и искреннюю привязанность.

– Думаю, я могла бы согласиться с вами. – Я вздохнула. – Самое ценное, чем вы можете обладать, – это уверенность в том, что вы занимаете место в чьем-то сердце. И это гораздо лучше любых драгоценностей и намного лучше любых покоев.

Мы обменялись взглядом.

– А вы бы сменили золотую корону на один из простых цветков? – с улыбкой спросил Сайлас.

– Думаю, смогла бы.

– А я думаю, вам бы это подошло, – заметил Сайлас, и я вдруг поняла, что слишком долго смотрю ему в глаза.

– Я говорила вашему отцу, что вы можете прятаться здесь, сколько вам захочется. Если вам что-нибудь нужно, вы знаете, где мои комнаты. И не бойтесь попросить.

Сайлас покачал головой:

– Вы уже даровали нам слишком много. Посмотрите, как счастливы Скарлет и Саул. Я не мог бы просить большего.

И он был прав. Все улыбались… за одним исключением.

– Спасибо, кстати, за попытку защитить меня недавно.

Сайлас проследил за моим взглядом и тоже увидел кузена: тот стоял один, в стороне и выглядел несчастным.

– Если бы он знал вас, то не сказал бы ничего подобного. Я рассказал ему, как вы были добры к нам. И о том, как высоко моя сестра отзывается о вас, и что даже Салливан улыбается, услышав ваше имя.

– Неужели? – удивилась я.

Сайлас гордо кивнул. Молчаливое одобрение Салливана было для меня новостью.

– Моя матушка хвалит вашу храбрость, отец говорит, что вы мудры для своего возраста, а я… – Он внезапно замолчал, и я снова подняла голову и взглянула на него, умирая от желания услышать конец фразы.

– А вы?..

Сайлас пристально посмотрел на меня, и я поняла, что слова застряли у него в горле. Он уставился в пол, глубоко вдохнул и опять поднял глаза.

– А я бесконечно рад найти друга в Короа. Я совершенно искренне думал, что такое невозможно.

– Ох!..

Я огляделась в надежде, что никто не сумел прочитать разочарование на моем лице.

– Что ж, учитывая, как внимательна ваша семья, для меня это нетрудно. И вы всегда будете моими друзьями.

– Спасибо, – прошептал Сайлас.

– Сайлас!

Мы оба обернулись на голос его матери.

– Прошу меня извинить, – произнес Сайлас.

И у меня возникло ощущение, что он почувствовал себя спасенным.

– Разумеется. Мне все равно нужно пообщаться с остальными, – сказала я, и он отошел.

Я и сама не могла бы объяснить, почему взяла кубок эля и подошла к хмурой фигуре, стоявшей у широкого окна.