— Вот и довела до того, что тебя от ветра шатает, — уже из кабинета едко отозвался Кандирд.

— О! — Жующая булочку Иллира страдальчески подняла к потолку глаза, чтоб выразить степень своего возмущения, как выясняется, даже фаворитке не под силу сделать его высочество добрее и терпимее.

И потому она постаралась покончить с трапезой за считаные минуты, затем убрала в шкаф остатки завтрака и посуду и помчалась встречать обойщиков.

Переговорив с рабочими и проверив, хорошо ли заперта спальня, Иллира отправилась назад в приемную, мучаясь вопросом, прилично ли нагружать принца в первые же дни после церемонии теми проблемами, которые постепенно вырисовывались перед нею вчера, во время изучения писем.

Ведь вроде не положено мешать людям, когда они строят свое личное счастье. Пусть временное и слегка ненастоящее… но каждому человеку нужно место, где он может расслабиться и отдохнуть от тягот жизни. Особенно мужчинам, ведь им приходится так много времени проводить в заботах, сражениях и поездках. А принц, судя по рассказам, именно так и проводит большую часть жизни, лично ввязываясь во все стычки и проблемы.

Девушка сердито фыркнула и шагнула к двери. Вот почему никто ему до сих пор не пояснил, что дело принца управлять всем из дворца, а не подменять командира во время облав на бандитов? И почему теперь именно ей придется исподволь подводить его к этой мысли?

В кабинете звенели ножи и вилки, и оттуда доносились мужские голоса и пахло прожаренным мясом, приправами и свежим хлебом. И эти простые запахи и звуки без слов пояснили сеньорите секретарю, что принц с другом устроились тут основательно, а не просто попить чаю, как она мечтала.

Девушка решительно направилась к своему столу и обнаружила на нем довольно массивный ларец, запертый на замочек. Обошла его, потрогала и села на стул, пытаясь сообразить, откуда он взялся и что с ним делать.

Первую мысль, что его подбросили тайные враги — она отмела почти сразу, Ингирд не мог бы прозевать приход этих самых врагов, он вон даже на ее легкие шаги немедленно выглянул в приоткрытую дверь. Значит, это принес кто-то из слуг или приближенных принца… и тогда нужно поискать ключ.

— Илли, — из кабинета выглянула голова баронета, — там тебе принесли свежую почту. Ключик в связке.

— Вижу, — буркнула она, коря себя за недогадливость, — и пытаюсь понять, а почему вчера ее не было?

— Ну, так вчера же прием был, — отозвался из кабинета принц.

— Что, в такие дни писем не приносят? — едко фыркнула Иллира, начиная понимать, что все гораздо запущеннее, чем ей казалось.

— Наверное, в канцелярии сами просмотрели, они же занимались письмами, когда не было секретаря, — неуверенно сообщил голос принца, и девушка осуждающе покосилась в ту сторону.

Вот как он не понимает, что письма — это очень важный способ общения, и от того, как на них отвечают, будут судить не о секретаре, а о нем, о принце?!

Девушка нашла подходящий ключик, отперла ларчик и ехидно хихикнула. Коллеги из канцелярии вряд ли рассчитывали, что принц будет тут в такую рань, иначе никогда не решились бы на подобную шутку. И если раньше она молча вынесла бы подальше неожиданный сюрприз, то после вчерашнего открытия больше не желала спускать таких шуток.

— Ингирд, тебя можно на минутку?

— Иду, — отозвался баронет и через секунду появился в приемной, вытирая салфеткой губы. — Отперла?

— Да, — кротко сообщила девушка. — А ты не хочешь посмотреть?

— Я хочу, — подозрительно щурясь, в дверях приемной стоял Кандирд. — Что там еще?

— Шифрограмма, — пошутила сеньорита, — такое разгадать только Ингирд может.

— Сначала я попробую, — принц откинул крышку и начал белеть.

Шифрограмма, лупоглазо озираясь, сидела на лопушке поверх толстой пачки писем, накрест перевязанная алой ленточкой с бантиком, а рядом лежал чахлый букетик потрепанных одуванчиков. Сеньоры из канцелярии явно были очень осведомленными парнями. И большими шутниками.

— Не нервничай ты так, — попытался успокоить друга Ингирд, сердито стрельнув взглядом в Иллиру, — сеньоры решили немного развлечься.

— Да?! Так вызови их сюда, несправедливо, что они развлекаются в одиночку. Я тоже желаю.

— Кандирд… — примиряюще начал баронет, но принц резко перебил:

— Я жду.

Ингирд подошел к шнурку и дернул три раза.

Иллира упорно молчала, пытаясь представить, о чем они думали, стараясь задеть ее как можно сильнее, эти сеньоры из канцелярии, и начинала приходить к выводу, что все далеко не так просто. После скандального происшествия со слугами и увольнения статс-дамы только некто совершенно тупой мог бы не понять, что принц наконец-то решился разобраться с приближенными, которые его окружают, и каждому очередному шутнику или грубияну немедленно даст отставку. А то и по шее.

А в канцелярии тупых обычно не держат. Совсем наоборот. Значит, это проверка, вот только кого? Ее, начнет она визжать, жаловаться или смолчит, или все же — принца?

И если принца, то, что именно их, а если строить предположения далее, то — королеву, волнует? Насколько он готов защищать нового секретаря, насколько владеет собой или насколько понимает ценность отборных слуг и чиновников, которыми его окружили?

Чем больше она думала, тем больше убеждалась, что все же — последнее, и тогда очень неправильно будет, если принц сейчас устроит им разнос. Это будет как надпись, что он ничего так и не понял, и значит, еще ни капли не повзрослел.

Девушка вскочила со своего места, опрометью бросилась к двери и заперла ее изнутри.

— Илли? — потрясенно уставился на нее принц. — Ты что, боишься их?

— Я потом все объясню, честное слово, только идите в кабинет и закройте дверь, — сеньорита секретарь смотрела почти умоляюще. — Можете подслушивать, но если вмешаетесь, я немедленно возьму расчет.

— И куда пойдешь… — начал было заводиться Кандирд, но рассмотрел, как обиженно дрогнули губы сеньориты, и отступил, — хорошо, но если они начнут грубить…

— Они не начнут, — отрезала она и пошла открывать окно, чтоб немного разбавить свежим воздухом запах жареного мяса, — а если и начнут, то Ингирд проследит, чтоб его высочество вело себя разумно. Я же обещала все позже рассказать.

По этому официальному обращению принц осознал, что все намного серьезнее, чем он предполагал, и молча ушел в кабинет. Приставил свой стул к стене рядом с дверью и устроился так основательно, словно собирался провести тут весь день. Ингирд прикрыл дверь, оставив только щелку и встал за ней, задумчиво разглядывая сверху надменно застывшее лицо друга, которого знал как пять своих пальцев. Вернее, еще два дня назад был уверен, что знает, однако за последние сутки эта убежденность сильно поколебалась.