Судя по уверенному виду, Артур как раз готовился и знал, о каких легендах идет речь. А Ворону было не до того: деньки перед поездкой выдались напряженные.

Жильем он не обзаводился принципиально. Потому что квартира – это коммунальные и другие платежи, обязанность перед государством, да и просто поводок, который держит тебя на месте. Единственной формой имущества, которую признавал Ворон, были его машина и мотоцикл. Но ночевать в них было не слишком удобно, да и с интернетом случались перебои.

Так что последние недели до отъезда он перекантовывался то у матери, которая этому была не слишком рада, то у друзей, которых он за годы «странствий» успел немного достать. А точнее, не немного, а достаточно для того, чтобы они готовились отказаться от сомнительной дружбы с ним.

Проекта Ворон ждал как возможности разбогатеть, а заодно и хотя бы на пару недель получить постоянное место жительство. Пока он искал, где бы поспать и что бы поесть, ему было не до чтения городских легенд. Впрочем, зная себя, он мог сказать, что при иных обстоятельствах вряд ли готовился бы к чему-то. Ворон предпочитал экспромт.

– Ты же историк. – Артур повернулся к Белатрисе. – Давай сразу отделим легенды от фактов. Что было тут на самом деле?

– Вообще-то, мне не положено об этом говорить… Рекламный эффект снижается.

– Думаешь, вот это оставит рекламный эффект на прежнем уровне? – Ворон указал на торчащий из земли скелет.

– Тоже правда… Но вам стоило догадаться, почему местные не суются на Либертину и почему наше правительство так охотно сдало остров иностранцу…

Когда она назвала Либертину островом-больницей, Белатриса сильно приукрасила реальность. В современном понимании это был скорее хоспис. Древние римляне использовали остров в медицинских целях – но не для лечения. На расположенную у береговой линии Либертину можно было быстро доставлять тяжелобольных людей, преимущественно зараженных чумой. Самостоятельно выбраться отсюда они не могли, здесь и умирали.

Эта же судьба ждала Либертину и в Средневековье. В Европе бушевала Черная смерть. Люди были в ужасе, постоянный страх заражения висел в воздухе вместе с дымом от погребальных костров. Чтобы хоть как-то унять истерию в обществе, городские власти показательно вывозили зараженных из города. На Либертине они доживали последние дни, здесь же избавлялись от тел.

Преимущественно трупы сжигали. Но доставлять дрова в нужном количестве на крохотный островок получалось не всегда. Поэтому и свежие трупы, и не до конца выгоревшие скелеты сбрасывали в братские могилы. Все это аукнулось, когда на острове начали строить психиатрическую лечебницу: земля и кости были перемешаны чуть ли не в равных долях. И сколько бы костей ни вывозили, казалось, что им нет числа.

Подземные воды тоже сыграли в репутации острова не последнюю роль. Они вымывали кости в море, а течение возвращало их к берегу. Поэтому рыбаки, отваживавшиеся работать у Либертины, то и дело вынуждены были доставать из сетей черепа. Эта практика их пугала, и лодки появлялись здесь все реже и реже.

Во времена клиники остров спокойнее не стал. Здесь практиковались инновационные методы лечения, которые к смерти приводили чаще, чем к исцелению. Пациенты благожелательным нравом тоже не отличались. Они нападали на врачей, могли и убить, если «охота» была удачной.

Чтобы не поднимать шум, руководство клиники порой хоронило тела неподалеку от здания.

– Это самое логичное объяснение, – завершила Белатриса. Затем она указала на мрачного Давиде. – Но вот он считает, что мы откопали проклятье.

– Тут на фоне всего произошедшего еще и некое отдельное проклятье есть? – присвистнул Ворон.

– Если объективно, оно связывает в себе все подряд. Якобы доктор сошел с ума, потому что ему мерещились призраки, убил массу пациентов, наделав еще призраков, а потом, когда он прыгнул с башни и остался парализован, его затащили в глубь острова. Еще живого.

– Не думаю, что все было так мистично. – Артур присел на корточки рядом со скелетом. – Этому парню, похоже, сломали шею. Уверенно можно сказать, что под землей он оказался мертвым.

– Не сомневаюсь, – кивнула Белатриса. – Но Давиде считает, что дух врача вы теперь разбудили – и быть беде.

Это Ворону не нравилось. Он не верил в проклятья… в обычной жизни. Но и отрицать все потустороннее он не собирался. Что, если и правда здесь есть какое-то проклятье? Даже если этот врач был мертв, это не похоже на обычные похороны! Тело лежит странно: руки вытянуты вверх, голова набок откинута… Как будто он действительно застыл в той позе, в какой упал с высоты!

Все это было не по душе Ворону. Вспомнились слова Артура о подставе. Что, если все так и есть – но гораздо серьезней? Что, если их намеренно послали в одержимое место, чтобы посмотреть на их страдания?

Он на такое не подписывался! Одно дело – согласиться на временные неудобства жизни в палатке, которые для него были совсем не неудобствами, другое – продать душу.

Вогнав лопату в землю, он направился прочь.

– Ты куда? – изумился Артур.

– Отдыхать!

– А тело как же?

– Мое оно, что ли? К счастью, нет! Похороните рядом с русалкой.

Ему было плевать, что сделают с трупом. Пусть хоть обратно закопают! Ворон надеялся, что ему удастся забыть о находке, притвориться, что ничего не было.

Но это оказалось не так просто. Он пообедал, провел несколько часов у моря, наблюдал закат с безлюдного берега… Ничего не помогало. Мысли снова и снова возвращались к тому, что рядом, может, прогуливаются призраки. И как минимум один из них очень зол именно на Ворона!

Чтобы не думать о таком, нужно было нечто большее, чем праздное безделье. Например, секс. Этот метод его еще никогда не подводил! Да и потом, Дарья, похоже, тоже тут заскучала. Он надеялся, что на этот раз она осознает собственные интересы и будет более сговорчивой.

Он нашел ее в открытой галерее – череде колонн, которые поддерживали крышу у канала, разрезающего остров. Место здесь было красивое, прогулочное, и раньше, вероятнее всего, предназначалось для персонала, а не пациентов. Дарья собирала дикие цветы у колонн, но, заметив Ворона, напряглась.

– Тебе что нужно?

– Все то же, – честно признал он.

– Ты нормальный вообще?

– Абсолютно. Ты мне симпатична, интересна, и я хочу узнать тебя поближе.

– Предварительно оприходовав меня?

– Это закон природы, – сообщил Ворон. – Ты когда-нибудь видела, чтобы животные друг другу цветы с конфетами дарили и в кино водили? Матушка-природа мудра.

– То, как именно наш вид оказался на верхушке пищевой цепи, тебя вообще не волнует?

– Слушай, ну вот что тебе будет? – укоризненно посмотрел на нее Ворон. – Серьезно, что? Резинка у меня есть, так что болезни и беременность тебе не грозят. Удовольствие ты получишь, это я гарантирую. Что ты теряешь? Целка, что ли?