Нобунага велел Юрико уединиться в своих покоях и строго-настрого запретил выходить оттуда, прокуда та не закончит приготовление приданого, а ели она посмеет ослушаться, пригрозил очередным наказанием, посоветовав брать пример с сестры, которая, подчиняясь интересам клана, через два месяца выйдет замуж за Тоётоми Торию и проводит всё время за шитьём.

Входить к непутёвой дочери разрешалось лишь Хитоми, и та проводила у сестры достаточно времени. Моронобу же отправили во владения его отца, которые располагались в двух ри[83]от Адзути. По слухам Хисикава-старший нашёл ему наложницу.

Адзути бурлил, обсуждая произошедшие события, да и как водится, служанки делились новостями за его пределами, – вскоре всё княжество знало о строптивости Юрико и о кротости Хитоми, беспрекословно подчинившейся воле отца.

Соглядаи, которыми сёгун буквально наводнил Поднебесную, исправно доносили, отправляя отчёты в Исияму, где подробно рассказывали о событиях в Адзути, в том числе и поведении дочерей Нобунаги. Читая донесения, Тоётоми только диву давался: до чего пали нравы! – дочь навыдане заводит любовника в доме своего же отца и ничего не стесняется! Неслыханно!

Вскоре сёгун пришёл к выводу в правильности выбора невесты для сына: в его глазах Хитоми была безупречной девушкой. Поведение же Нобунаги казалось сёгуну естественным, он надеялся, что его заклятый враг смирился и надолго убрал мечи в ножны.

Все детали, касавшиеся свадьбы, Тоётоми Хидэёси обговорил с господином Хисикава, который посетил Исияму в начале зимы, и показался сёгуну весьма разумным человеком. Было решено все празднества провести в резиденции сёгуна, а за Хитоми и её приданым планировалось отправить хорошо вооружённый отряд, мало ли что может случиться по дороге, всё-таки путь не ближний – почти двадцать ри.

По мере приближения свадьбы, сёгун обдумывал: какие условия поставит перед Нобунагой, дабы постоянно пополнять казну сёгуната. Он не хотел накладывать на своего будущего родственника слишком обременительные финансовые обязательства. Прежде всего, Тоётоми хотел добиться, чтобы дайме перестал отчислять часть дорожной пошлины в императорскую казну. Сёгун также планировал жёстко контролировать расходы Яшмового дома, дабы как можно меньше средств оставалось на содержание Личной императорской гвардии – китайцы-наёмники начнут роптать, а затем покинут Поднебесную. А уж после этого – получить неограниченную власть, а возможно, и трон Аматэрасу.

* * *

Празднование Нового года[84]в Адзути прошло достаточно скромно. Пиршественный стол украшали: традиционные сливовые, земляничные и медовые вина, сладкие рисовые шарики и лепёшки-моти, блюда из съедобных водорослей, тонко нарезанные и запечённые куски мяса мраморного быка[85], изящно уложенные на большом фарфоровом блюде.

Хитоми и Юрико, облачённые в нежно-сиреневые кимоно с узором «Колотый лёд», вышитым тончайшим серебром, были молчаливы и лишь изредка улыбались.

Гостей в замке на этот раз собралось гораздо меньше: Нобунага потерял почти всех союзников, а те, что остались традиционно предпочитали отмечать праздник в кругу семьи. Поэтому в парадном зале, цуке-сеин, помимо семейства Оды собрались лишь преданные вассалы. По правую руку от даймё неизменно сидел Хисикава-старший, несмотря на то, что его сын опорочил себя недостойным поведением, напротив – наложницы, которые уже считались членами семьи, слева – дочери.

Нобунага доверял своим самураям, они же отвечали ему преданностью, и был рад доставить их семьям радость.

Жены и дочери самураев, также присутствующие на празднике, получили щедрые подарки и с нескрываемым удовольствием рассматривали их. Что и говорить, Нобунага умел быть щедрым господином.

Дочерей он также не обидел: новые парчовые кимоно цвета спелой сливы и оби, расшитые золотым сетчатым орнаментом порадовали их. Девушки поклонились отцу в знак признательности и по обычаю накинули поверх праздничного кимоно подарок отца. Пояса же положили себе на колени.

Наложницы же получили кимоно из сагара-нуи[86]цвета «Барсучий мох и хризантемы[87]», оби из серебряной парчи и, следуя примеру дочерей господина, также надели их поверх шёлковых одежд.

Нобунага откашлялся, все замерли, ожидая услышать его праздничную речь. Даймё обвёл присутствующих взором, и коротко, без излишних прелюдий сказал:

– Я рад, что меня по-прежнему окружают верные самураи, их прекрасные жены и дочери. Я счастлив, что в предстоящем году мои дочери выйдут замуж за достойных людей. – При упоминании замужества среди гостей пролетел лёгких шепоток: все знали, что предстоящий союз Хитоми и Тоётоми Тория – вопрос политики и выживания клана. Даймё пригубил из чашки сливового вина. Гости последовали его примеру – пир начался.

В зал вошли музыканты, поклонились и, расположившись поодаль от гостей, дабы не мешать им, заиграли на сэмисенах лирическую мелодию.

Сестры выглядели печально, потому, как понимали: они в последний раз встречают Новый год в Адзути. Что ожидает их в дальнейшем – неизвестно…

* * *

Госпожа Аояги пробудилась поздно. Прошедшее торжество утомило её: нескончаемый поток гостей, подарков, пожеланий здоровья, множество угощений и вин – всё перемешалось в голове. В покоях царил приятный полумрак, стояла тишина, даже служанки были неторопливы – празднество утомило абсолютно всех во дворце, даже юного государя.

Аояги позвонила в колокольчик, появилась заспанная фрейлина. Она зевнула, прикрыв ладошкой рот. Но, увы, придворные правила – прежде всего. Далеко не все желающие из придворных и богатых обитателей Киото смогли присутствовать на празднике. Для этого в первый день Нового года распорядители празднества специально организовывали приём, на котором все желающие смогли бы поздравить императора и, разумеется, присутствие госпожи Аояги было просто необходимо.

Уже в новом году, продолжая принимать поздравления, Гендзи-тенно восседал на троне Аматэрасу в парадном дворцовом зале, рядом с ним – госпожа Аояги.

Прошёл почти дзиккен, вереница счастливых улыбавшихся людей утомила Яшмовую госпожу. Ей хотелось зевнуть и удобно возлечь на футоне, но, увы… Она кивала всем подряд, одаривая неизменной улыбкой…

К Гендзи-тенно приблизился самурай и, выразив свои наилучшие пожелания, преподнёс подарок. Затем он поздравил госпожу Аояги и протянул ей шкатулку из сандалового дерева, на её крышке виднелся искусно инкрустированный Парящий дракон.