— Отдаться мужчине?

— Бесс! Неужели нельзя быть не такой прямолинейной?

— А как, по-твоему, я должна это назвать? «Плетением корзин», как выражаются дамы, которые приходят пить у матушки пятичасовой чай?

В ответ Изабелла хихикнула, вспомнив, как однажды летним вечером их мать и несколько ее приятельниц обсуждали сложности, возникающие при «плетении корзин», полагая, что присутствующие за столом девочки ничего не поймут.

— Ты же не будешь отрицать, что мистер Маккиннон очень хорош собой.

Элизабет посмотрела на сестру.

— Хорош собой? Да, наверное, — суровой примитивной красотой дикаря.

— Он такой высокий.

— Он просто верзила, — возразила Элизабет, — вымахал под потолок.

— А лицо у него, — продолжала Изабелла, — такое мужественное, будто вырезано из твердого камня.

— Этот человек отрицает необходимость бритья. У него всегда неопрятный вид. Волосы чересчур длинные, и он вечно завязывает их сзади нелепым кожаным шнурком. Право же, как подумаешь, он настоящий варвар.

Однако Изабелла думала иначе: ей представлялись рыцари и благородные девы в сверкающих замках, которые стоят в заоблачных высях. Она пропускала мимо ушей колкие замечания сестры.

— Глаза у него ледяные, как сталь, они такие синие, что от их взгляда можно растаять. А губы большие, твердые, упрямые…

«Но они такие нежные, когда целуют…»

Эта мысль явилась девушке незваной.

— Элизабет, ты хорошо себя чувствуешь? У тебя лицо… ты вдруг так покраснела…

Элизабет прижала руку к щеке, такой горячей, что ей стало противно. Она отвернулась.

— Судя по твоим восторгам, это тебе следует спать в одной кровати с ним, а не мне. Могу поклясться, что ты почти очарована этим человеком. Ну, довольно болтать. Уже поздно, а мне нужно еще полностью собраться. Где же лакей? Мы уже давно позвали его, чтобы вынести сундуки, а он…

Она распахнула дверь своей спальни и остановилась как вкопанная.

— Что вы здесь делаете?

Заполонив собой весь проем, в дверях стоял Маккиннон. Лицо у него было мрачное и бесстрастное. Его глаза, те самые, которые Изабелла только что превозносила в самых поэтических выражениях, жестко, не отрываясь смотрели на Элизабет.

— Я пришел за вашими сундуками.

Элизабет почувствовала, как под его взглядом по спине у нее побежали мурашки.

— Для этого у нас есть лакеи, мистер Маккиннон. — Ничего другого ей не пришло в голову.

— А у меня есть две руки, которые могут это сделать, миледи. — Он прошел мимо, не дожидаясь приглашения. Когда он вошел в комнату, она словно съежилась.

Только сейчас Элизабет поняла, какой беспорядок царит в ее спальне после того, как они уложили ее одежду, и принялась поспешно подбирать валявшиеся на полу вещи.

— Я еще не кончила собираться. Может быть, вы…

— Вот этот можно уносить? — Дуглас указал на сундук у самой двери.

— Да, но лучше подождите лакея. Сундук, право же, очень тяжелый…

Дуглас поднял огромный сундук одним быстрым движением и, поставив его поудобнее на свое широкое плечо, пошел к двери.

— Я вернусь за следующим.

Элизабет молча смотрела ему вслед. Выбирать ей не приходилось.

Когда шотландец ушел, Изабелла подошла к сестре.

— Ты видела? Поднял сундук, точно перышко! А ведь чтобы унести его, понадобились бы два лакея.

Элизабет ничего не сказала.

Не могла.

Она изо всех сил старалась не выказать своего изумления.

Утром на рассвете они отправились в путь. Ехать пришлось верхом, ведь карета, даже небольшая двуколка в одну лошадь, не смогла бы проехать по горной дороге дальше форта Уильям.

Вечером за ужином Дуглас убедил Аларика, что безопаснее будет ехать по суше, поскольку море у западного побережья Шотландии постоянно патрулируется английскими парусниками, которые ищут сбежавшего принца Чарлза. Он заверил герцога, что они будут пробираться тайными тропами, известными только гуртовщикам и охотникам, минуя большаки. Сундуки Элизабет с одеждой, книгами и прочим скарбом будут большой помехой в дороге, поэтому их придется отправить морем. Добравшись через две недели до острова Скай, «молодожены» застанут их уже на месте.

Ровно в шесть Элизабет в своей лучшей амазонке и красивой шляпке набекрень вышла из парадных дверей Дрейтон-Холла, натягивая перчатки. Всего лишь с полчаса как развиднелось. Небо все еще было затянуто низкими тучами. Собирался дождь. Однако хмурое утро вполне соответствовало угрюмому настроению, с которым все семейство Дрейтонов вышло проводить старшую дочь.

Элизабет обняла младших сестер, напомнив об их обещании писать ей каждый день, пока она будет в отъезде. Кэро, которую наконец удалось вытащить из-под кровати, вцепилась пухлыми ручками в пышные юбки старшей сестры, в сотый раз умоляя взять ее с собой. Чтобы уговорить малышку отпустить ее, Элизабет пришлось рассказать ей о том, каким трудным будет предстоящее путешествие, а также о том, что в Шотландии нет лимонного крема. Она обещала, что вернется и расскажет Кэро кучу всяких историй, а прибыв на место, пошлет своей любимице подарок.

Высвободившись из ручонок Кэро, Элизабет повернулась к Белле, которая ей улыбалась сквозь блестевшие у нее на глазах слезы.

— Что я буду делать здесь без тебя? — тихонько прошептала Изабелла, крепко обняв сестру. — Мы все умрем от скуки — ведь теперь ты уже не станешь спорить с папой за завтраком о Сократе или о положении дел в колониях.

— Значит, теперь ты будешь делать это вместо меня, Белла. — Элизабет серьезно взглянула на сестру. — Я полагаюсь на тебя — ты будешь, пока я не вернусь, за всем присматривать. Кто-то должен помочь Кэролайн с арифметикой. Тебе придется проследить, чтобы Матти каждый день практиковалась в чистописании. Почерк у нее будет очень красивый. Да, еще, папа вечно забывает выкроить время для своих ежевечерних прогулок по саду. Эти прогулки успокаивают его, и маме становится веселей. Ты ведь сделаешь это для меня?

Изабелла кивнула, изо всех сил стараясь сдерживать свои чувства.

Потом Элизабет обняла герцогиня, прижав к себе дочь крепче, чем обычно.

— Будьте осторожны, дорогая, — прошептала она. — Шотландия сильно отличается от Англии. — Она сунула в затянутую в перчатку руку Элизабет увесистый мешочек с деньгами. — Это на всякий случай…

Элизабет кивнула в знак признательности, а потом наконец-то повернулась к отцу.

Тот стоял позади своих громко всхлипывающих женщин, изо всех сил стараясь казаться суровым, как и подобает герцогу. Галстук его был аккуратно завязан, парик напудрен и причесан, но когда он взял дочь за плечи и притянул к себе, чтобы запечатлеть на ее щеке поцелуй, она услышала его прерывистое дыхание.