— Компьютер?

— У меня в руках. Идти можешь?

Она, узнав голос Никиты, впервые обрадовалась его появлению и облегчённо перевела дух, но, не удержавшись от соблазна уколоть, ввернула:

— Кажется, иду. Хотя ноги передвигаются с трудом. Ты чего здесь делаешь? Я сказала тебе вчера, что у меня порядок.

Он тряханул её под мышкой, ноги Лены поболтавшись в воздухе обрели вновь хоть неустойчивую, но опору. Голова откинулась назад и плюхнулась на грудь. В ней, то есть голове махнула крылышками мысль: "Изверг, что тут ещё добавить!"

— Видел я сейчас твой порядок. Молчала бы уж. Так нет, ещё кудахчет. Данька позвонил, просил встретить и проследить. А если б не успел?…

В голове уже не мелькало никаких мыслей, в ней до тошноты шумело, но она поборов себя пыталась сообразить: "Если её спаситель тут, то каюк тому, кто нападал".

— Что будет с телом? — выдавливает она из себя.

— С твоим что ли? По моим прикидам до квартиры доползёт. Правда, э-э… с моей помощью.

Лена в знак сопротивления замахала руками. Так ей хотелось и казалось. Махания, конечно же, никакого не получилось — такое себе дрыганье. Оно и понятно, откуда силе взяться.

— Того, что напал… — прошептала она, с трудом шевеля разбитыми губами.

— Ах того? — расплылся в беспечной иронии Никита, — очухается, хотя для тебя лучше бы наоборот. Или ты вернуться и посмотреть хочешь, для книги так сказать, свежие впечатления. Ты не стесняйся, давай уточним…

Лена, от боли, злости и обиды, замычала. "Вот же какой паразит".

Потихоньку дошли до подъезда. Она, выбросив в урну окровавленный платок и вырвав резко локоть, пробурчала:

— Отпусти, я сама пойду.

Он осторожно заметил:

— Может всё-таки помочь?…

— Я сама, — выкрикнула она и не узнала своего голоса — до чего противный и визгливый.

Он помотал пальцем в ухе, нагло демонстрируя, мол, как она его оглушила. Сказал тихо почти вкрадчиво:

— Кто настаивает на обратном, топай, раз способна, — и подтолкнул её вперёд, открывая дверь.

Прежде чем просунуться в дверной проём решила разобраться насчёт платка, что не быть ничем обязанной.

— Платок я тебе завтра новый куплю.

Кушнир не остался молчаливым:

— Ага, доживи до утра сначала.

Не без того, украдкой следила за ним. Надо было огрызнуться, но на это нет сил. Она едва передвигала ноги, поднимаясь по ступенькам. Пока их всего четыре, а впереди ждёт три этажа. Это сейчас было для неё не лёгкое занятие. Можно сказать даже мучительное. Перебранка перенеслась с улицы в подъезд. Такого бессердечия она стерпеть не могла. И протянув руку, потребовала:

— Дай сумку, я сама. Не ходи за мной.

Он опустил ей руку на плечо и с присущей ему иронией спросил:

— Ты хорошо подумала?

— Лучше не бывает… — скинув его ладонь, заверила она, и уверенно тронув наглого парня за рукав, свистящим шёпотом выпроваживая его, объявила:- Катись отсюда…

"Ох, как я его отбрила!…" Не в силах сделать шаг, она легла на периллы. Хотелось отдышаться. Но тут вдруг в голове зашевелившиеся мысли приняли совершенно иное направление. И она, подумав о том, что в подъезде, на этажах, толчётся всякая шпана и не все лампочки на лестничных площадках горят, приуныла, а потом и поёжилась. В борьбе за благоустройство подъезда она всегда проигрывает соседям. На кодовый замок с них не сдерёшь деньги, а на битву с жеком у неё нет сил. Живут каждый сам по себе. Крутятся в своём замкнутом мирке. Прихлопнут тут, ни одна зараза не высунется.

— Тогда дерзай, — передал он ей «ноутбук», тут же оттянувший ей дрожащую руку.

Шаг, ещё шаг. Лена прошла четыре ступеньки и села прямо на лестницу.

— Неужели голова прояснилась? — расплылся Кушнир в очерёдной насмешке.

Она, прижимая сумку с «ноутбуком» к боку и стараясь не смотреть в его наглые глаза, прошептала:

— Я боюсь.

— Да что ты говоришь, так красиво и смело шла.

"Издевается подлюга, послать бы его куда подальше, но сейчас он мне нужен". Позволила себе только перекривиться:

— Какой ты мерзкий.

— Неужели?!… - Он смотрит на неё. Внимательно так смотрит. После чего с досадой думает о том, как эта скользкая особа умело прилепила его к себе. Дёргайся не дёргайся, а с крючка ни-ни… Скрывая своё отношение и мысли, он шагает к ней и держа марку носорога, ворчит:

— Ходи уж, пока ускорителя не поддал, детективщица.

Лена, от смеси страха, боли и обиды, даже не откликнулась на обидные слова. Да и справедливости ради надо сказать, что другой бы давно кинул её и вся недолга. С трудом передвигая ватные ноги шла шаг за шагом вперёд. Ей было точно не до гонора сейчас. Она б не отказалась от помощи его рук сейчас, только этот слон не предложил. Через несколько ступенек оглянулась и встала столбом. Правда, столбом привалившимся к стене.

— Что? — напрягся Кушнир.

— Ничего. Иди ты вперёд, — проскулила она.

Он, посмеиваясь, обошёл её. От язвы не удержался:

— Вероятно, впереди маньяк и гора трупов померещились.

Сказал и отпрыгнул в сторону, потому как она, метнув уничтожающий взгляд, из последних сил устремилась на него. У неё аж зубы стучали от желания откусить ему нос. Они стояли друг против друга. "Подлец какой, ещё делает вид, что заботится". Но он выкрутил ситуацию, первый подав ей руку.

Подумала и поняв, что он, вне всякого сомнения, просто издевается, вложила свою трясущуюся ладошку в его лапищу. Ограничившись несчастным, хмурым видом, она решила не развивать пока тему его личности и не лезть на рожон. Естественно, до поры до времени. Пусть тащит хоть так… Лучше, конечно б, на руках… Чего, правда, хорохориться — то. Во рту обосновался вкус помойки, а в горле заиграл иголками ёжик. Шаг за шагом и они вышли на площадку её этажа. Она едва держалась на ногах. Голова гудела, а ключ никак не хотел попадать в замочную скважину. Забрав связку, парень, который был бодр и в юморе, открыл дверь. Лена застыла на пороге, а он бурчал:

— Какие-то там кровавые ходы разрабатывает в своих жутких книжонках, а в реальности хлебнув кулака, лапки откинула. Чего стоишь, глазами хлопаешь, шагай, — велел он, пользуясь её заторможенностью, для жужжания на неё.

Она почти застонала: "Вот сукин сын! Хорошо ему болтать, а что делать мне, если я боюсь". Опять же, скованная ужасом, не решаясь перешагнуть, она выжидательно посмотрела на него. Тот, ухмыляясь вошёл, включив свет в прихожей и в кухне, картинным жестом пригласил её последовать его примеру. Не обижаясь. Внимательно проследив за ним, следом, осторожно озираясь и вздрагивая, последовала и она. Он открыл кран, струя ударила в раковину. Она наблюдала — что дальше. Налил в стакан воды и подал ей. Она почувствовала, как нуждается в этом. Стакан запрыгал в руках, как живой. Никита перехватил его, уже летящим к полу.