— Выбился из графика, как я погляжу, — выдавил я, когда тролль поравнялся с нами. Тролль вытаращил глаза.

— Грра-флика?

Ах да, я совсем забыл — у него же со словарным запасом проблемы.

— Тебе понадобилось время, чтобы догнать нас, — выразил я свою мысль проще. — Хотя лучше бы ты этого не делал.

Тролль тупо смотрел на меня.

— Не догоняй нас, — отчетливо выговорил я. — Я не желаю, чтобы ты шел с нами. Уходи. Прочь! Брысь!

Тролль стоял, вылупив глаза, а его широченная улыбка становилась все уже, уже... вот уже и нижняя губища отвисла.

— Ухо-дить? — промолвил он обреченно, и — нет, я вам правду говорю — в уголке одного глаза у него появилась огромная круглая слеза.

На миг внутренняя дрожь чуть было не уступила место жалости, но тут на глаза мне попались острые, как у акулы, зубы тролля, и я сказал:

— Ты пытался сожрать меня. Я не могу тебе верить. И ты мне не нужен.

— Моя ходить! — возмутился тролль, и голос его напоминал звук циркулярной пилы в ее басовом варианте, если бы такой существовал. — Эльфы видеть! Эльфы сказать! Хотеть только хранить ты!

— Он правду говорит, господин Савл, — вмешался Жильбер. Голос его был спокоен и негромок. — Теперь, когда на нем заклятие принца эльфов, он не в силах тебя покинуть или сделать тебе что-то дурное.

Говорил Жильбер уверенно, а я задумался о том, что за жизнь ожидала бы этого бедолагу-тролля, прогони я его. И если в данном случае наблюдалось нечто подобное комплексу любви-ненависти, то тогда за мной увязалось бы сущее Божие наказание.

— Теперь он твой охранник и слуга — до тех пор, пока Лесной Народец не снимет с него заклятие.

А вот это мне тоже покоя не давало. Мало ли какой враждебный волшебник попадется нам на пути — снимет чары, и вот я уже в желудке у тролля, разорванный на маленькие кусочки. Но пожалуй, особо выбирать было не из чего.

— Ладно, — сказал я, — Унылик, можешь оставаться с нами.

Рожа тролля озарилась неподдельной радостью, но потом он нахмурился, всем своим видом выражая непонимание.

— Уны-вик?

— Унылик! — сказал я громче и отчетливее. — Так я тебя нарекаю. — Но тут я ощутил что-то вроде угрызений совести. Видите ли, один из моих моральных принципов состоит в том, чтобы не посягать на личность, о ком бы ни шла речь. — Но если ты назовешь мне свое настоящее имя, я стану звать тебя по-другому.

— Имя?

О Господи! Ну и туп же он.

— Как тебя зовут другие тролли?

— Тугие тролли?

— Они живут поодиночке, господин Савл, — объяснил Жильбер. — Никто не видел, чтобы они жили вместе.

Я сдвинул брови.

— Между тем хотя бы на время они должны встречаться, а не то на свет не появлялись бы маленькие троллики.

Жильбер зарделся как маков цвет. Нет, ну честно — малый натуральным образом покраснел. Пришлось напомнить себе, что он еще, можно сказать, несовершеннолетний и к тому же кое в каких аспектах жизни не искушен.

— Ну, ладно, — вздохнул я. — Раз у них нет общества, значит, нет и нужды в именах.

— Да, но существует тайное имя, — медленно проговорил Жильбер. — Появившись на свет, всякое существо воспринимает тот первый звук или звукосочетание, которое услышит, как свое наименование. Имеется в виду, конечно, тот звук, который произведет его сородич. Вот такое имя и использовал принц эльфов, когда накладывал на тролля заклятие.

— Но имя же тайное?

Жильбер кивнул.

Я слыхал про такое. Представители почти всех примитивных цивилизаций верили в то, что личность неразрывно связана с именем и что враг, знающий твое имя, может легко тебя заколдовать. Поэтому настоящие имена оставались тайными. Для общения с другими имелись вымышленные имена. Я снова обратился к троллю:

— Каким звуком ты обозначаешь себя?

— Не сказать! — в ужасе выкрикнул Унылик, а ведь я был не эльфийский принц со свитой маленьких подданных, готовых поколотить бедного тролля палками.

Тогда я решил попробовать побеседовать с ним так, как говорят с дикарями.

— Ты, — сказал я и ткнул пальцем в гранитную грудь тролля, — Унылик. — Потом, показав на себя, сказал: — Я — Савл. — Потом указал на сквайра. — Он — Жильбер. Понял? — спросил я, хмуро глядя в глазищи размером с суповые тарелки.

— Пони?..

Он не знал, что такое «понимать».

— Унылик, ступай к Жильберу.

Рожа тролля просияла, и он, развернувшись, затопал к сквайру. Жильбер распрямил плечи, но опасаться было нечего — он ведь стоял на коленях у костра, а тролль, испугавшись пламени, попятился.

— Унылик! — крикнул я. — Иди к Савлу.

— Унылики идти, — радостно повторил тролль и зашаркал ко мне.

Я довольно кивнул:

— Хорошо. Теперь ешь.

Тролль вытаращил глаза, не веря своим ушам. Тут до меня дошло, что он мог подумать и кого мог съесть.

— Жильбер, еды! Да побыстрее!

— Сейчас, чародей!

И ко мне полетел круглый каравай хлеба.

Я поймал его и подал троллю.

— Ешь, Унылик.

Унылик с отвращением посмотрел на каравай, но все-таки взял его у меня, сжав большим и указательным пальцем. Его громадный носище сморщился.

— Да пожалуйста, если не хочешь — не ешь. Но больше у нас ничего нет, — сказал я, пожав плечами.

— Есть еще немного сушеной говядины.

Жильбер принес что-то, смутно напоминавшее коллекцию кожаных ремешков. Взяв у него пригоршню сушеного мяса, я подал его Унылику, тот отвернулся и покачал головой — вернее, верхней половиной тела.

— Ну, не обессудь. — Мы с Жильбером пошли к костру. — А нам надо перекусить.

Я взял другой каравай, переломил его, отдал половину Жильберу, другую оставил себе и принялся жевать хлеб. Юноша передал мне бурдюк с вином. Я отхлебнул немного и передал ему.

Откусив хлеб раза три, я случайно бросил взгляд на Унылика. Теперь он сидел, положив руки на колени, и голодным взглядом буквально пожирал нас. Я говорил себе: на еду, он смотрит на еду, — но как-то не очень в это верил.

— Не нравится мне его взгляд, — пробормотал Жильбер.

— Мне тоже, — подтвердил я. — И во всю эту затею с заклятием как-то не очень верится. Вот если бы я все это сам провернул...

— Восхитительная мысль!

— Ты это о чем? — тупо уставился я на сквайра.

— Скажи заклинание сам. Тогда на нем будет двойное заклятие!

Жильбер смотрел на меня полными доверия глазами.