Я кивнул.

— Значит, ты любишь сражаться, но хотел быть монахом, а став монкерийцем, ты получишь и то, и другое. Ловко. Значит, и рыцарем ты тоже хотел стать?

— А какой же парень об этом не мечтает? Однако я понимал, что это не для меня, ведь я был простого рода. Мне хотелось только стать сквайром, и о большем я никогда не помышлял!

— О... — Я нахмурился. — Так вот как тут у вас дела обстоят. Для того чтобы стать рыцарем, им еще и родиться надо?

— Есть возможность и низкородному сквайру стать рыцарем. Его могут произвести в рыцари за великую отвагу и бесстрашие, — ответил Жильбер. — Однако такое случается редко.

— Награждение на поле боя, да? Ну и конечно, другие офицеры его все равно толком не признают?

— Мне не совсем понятны твои слова, однако все верно. А вот дети такого рыцаря уже будут расти наравне с детьми других дворян. В нашем же ордене все не так. Там любой может стать рыцарем, если только докажет, что пришел туда по призванию. Но для того, чтобы достичь этого, надобно свершить великие подвиги! — Жильбер одарил меня лучезарной улыбкой. — Так что веди меня к опасностям, чародей Савл! Я докажу, на что способен!

— Нарочно я подстраивать ничего не собираюсь, — заверил я юного сквайра, чувствуя, как внутренний голос твердит: «Этот и без тебя опасности найдет!»

Может быть, прямо сейчас? Подъем завершился, мы оказались на вершине лесистого холма и прямо перед собой увидели большую трещину в земле. То было ущелье, и оно тянулось в обе стороны: и влево, и вправо.

Правда, через ущелье был переброшен мостик. Узенький совсем — но все же мостик.

— Ладно, — проворчал я, — как-нибудь переберемся.

Правда, когда мы подошли к мостику поближе, у меня на сей счет возникли серьезные сомнения. Мостик производил крайне хрупкое впечатление.

— Какой-то он хлипкий, — проговорил я. — Думаешь, выдержит вес твоего коня?

Жильбер посмотрел на мостик наметанным взглядом. Наверное, у него уже имелся какой-никакой военный опыт.

— Выдержит, — заявил он, — если я спешусь.

— Вот и хорошо, — кивнул я и уже был готов ступить на мостик.

— О нет, чародей Савл! — воскликнул юноша. — Вначале мы должны испытать, нет ли тут...

— Хо! Хо! — проревел кто-то. Я остановился и задрал голову.

— Гром, что ли?

— Хуже! — крикнул Жильбер. — Беги, чародей!

На поручни мостика опустились две огромные волосатые ручищи. Надо мной нависло какое-то гигантское и вонючее существо. Оно приземлилось с такой силой, что мостик закачался. Я вцепился в поручень и обалдело уставился на пришельца.

В нем было не менее восьми футов роста. Тело его формой напоминало репу, из заостренного конца которой торчали толстенные ножищи. Широкий конец заканчивался двумя длинными выростами, на краях которых имелись руки. Выше сидела головища без шеи с двумя глазами размером с обеденные тарелки. Между глазами торчал толстенный нос, под ним расположилась широкая прорезь рта. Рот ухмыльнулся и показал два ряда по-акульи острых зубов.

— Что за черт? Кто это такой? — возопил я.

— Это тролль! — откликнулся юноша. — Он не из Ада, но очень злой! Отойди, чародей Савл, дай мне с ним сразиться!

— Куда же я отойду? — ошарашенно спросил я. Действительно, ни отойти, ни спрыгнуть было некуда. Потом я вспомнил, что умею плавать, шагнул к поручню и уже собрался было нырнуть, как Жильбер вскричал:

— О, нет! Он прыгнет за тобой следом и поймает тебя в воде.

Я обернулся. Тролль наклонился ко мне. Я попятился и завизжал:

— Ты не настоящий! Ты — выдумка из сказок про фей и эльфов, ты не сможешь меня съесть.

Чудовище остановилось и принялось оглядываться по сторонам. Я мог поклясться: тролль занервничал. Господи помилуй! Он поднял указательный палец и прижал его к губам — призывал, стало быть, меня говорить потише.

— Не буду потише! — заорал я во всю мочь. — Слово — вот мое оружие.

Тролль отшатнулся, выставил перед собой передние лапы, словно защищался от меня, а Жильбер прокричал:

— Отличный удар! А какая отвага! Дай-ка ему еще, Чародей!

— Как? — крикнул я.

Тролль опустил лапы, расправил плечи, злорадно осклабился и снова двинулся на меня.

Я быстренько отпрыгнул назад, гадая, что же его напугало.

— Ну, великашка, что стряслось? Эльфиков напугался?

Тролль снова остановился, словно ему под коленки стукнули, принялся знаками умолять меня говорить потише и испуганно оглядываться.

— Точно, струхнул! Эльфов боится! Ладно, Унылик, — так я про себя уже успел окрестить тролля, — послушай-ка для начала вот это:

Наш тролль в поход собрался,

Охотиться решил.

Но эльфов испугался —

В штанишки наложил!

Тролль, подпрыгнув, издал вопль ужаса и приземлился на меня, а я стукнул его — чисто инстинктивно. Стукнул и взвыл — ощущение было такое, словно я въехал кулаком по скале. Взвыл-то я по ошибке, поскольку как раз в это мгновение, как на меня обрушилась лохматая туша, я собирался сделать вдох. Подо мной что-то хрустнуло. Перед глазами вспыхнули звезды, и всю вселенную заполнило зловоние, исходившее от чудовища. Я просто не мог в это поверить. Жил у воды и не купался?

Полуоглушенный, я все-таки слышал крики Жильбера и еще какой-то звук вроде звона.

Вдруг стало светло, и куда-то пропал противный запах. Я выдохнул, побыстрее вскочил на ноги. И что бы вы думали? Передо мной выстроился отряд крошечных человечков — ростом они едва доходили мне до колена — в красных колпачках и коричневых плащиках. Они колотили тролля и тыкали его палками. Что толку от этого при том, какая поистине гранитная у чудища шкура, — этого я понять не мог. Однако не возражал.

— Ты призвал их! — кричал Жильбер. — Великолепная работа, господин Савл!

— «Господин»? Какой я господин? Я даже профессиональным путешественником не был.

А маленькие человечки окружили тролля. Он даже спрыгнуть с мостика не мог. Стоило ему сделать шаг в ту или другую сторону, как маленькие человечки принимались колотить и тыкать его именно с этой стороны. Тролль опустился на колени, превратился в страдающий лохматый тюк, неуклюжими длинными лапами закрыл морду. Мне стало почти что жаль его.

— Твое милосердие делает тебе честь, но лучше бы тебе пожалеть кого-нибудь другого.

— А? — Я изумленно оглянулся.

На поручне мостика стоял эльф — чуть выше ростом, чем остальные его сородичи. На голове у него был не колпачок, в корона — ей-богу, самая что ни на есть настоящая корона, только очень маленькая.

— Между тем жалеть это чудовище глупо, потому что под его грубой шкурой нет ни капли милосердия, нет ни доброты, ни сострадания. Лишь дай ему возможность — и оно сожрет тебя.