Ни Джералдин, ни Артемис, ни Примми не путались с кем попало. Кики этого решительно не понимала. Ведь возможность заниматься сексом, не опасаясь последствий, — это и есть настоящая свобода. Разве не о такой свободе мечтали женщины на протяжении веков? Теперь благодаря противозачаточным пилюлям появилось первое поколение женщин, обладающих сексуальной независимостью, которая всегда была прерогативой мужчин. И как же распорядились этой свободой Джералдин, Артемис и Примми? Они даже не воспользовались ею. Пьянящая атмосфера вседозволенности, приправленная общественной терпимостью, оставила их равнодушными. Ветер перемен подруг не коснулся. С тем же успехом они могли бы жить в глубоком Средневековье.

Правила игры изменились. Так почему бы не извлечь из этого пользу и не насладиться свободой в полной мере, как это делает она, Кики? Впереди показался паб, где у Кики была назначена встреча, и начинающая поп-звезда невольно ускорила шаг, продолжая раздумывать над этой непостижимой загадкой. Конечно, Джералдин, как всегда, было что сказать в свою защиту.

«Я люблю Френсиса, — объясняла она. — Я всегда его любила. Вижу, тебе это трудно понять, Кики, но мы с Френсисом созданы друг для друга. Мы родились, чтобы быть вместе. Он именно то, что мне нужно, вот и все».

В глубине души Кики считала чувства Джералдин противоестественными. Даже Артемис находила странной страстную привязанность Джералдин к Френсису. Сама Артемис покончила с былым увлечением кузеном Джералдин сразу, как только узнала о неземной любви своей подруги. Впрочем, беспристрастно оценить отношение Джералдин к ее кузену было сложно, потому что никто из подруг толком не знал Френсиса. Пока Френсис учился в университете, Джералдин постоянно ездила к нему в Оксфорд, а теперь, когда он получил наконец степень, они проводили большую часть времени в Суссексе, в Сидар-Корте.

Высокий худощавый блондин, Френсис напоминал типичного сынка влиятельных родителей, оболтуса из высшего общества, и Кики никак не могла взять в толк, что в нем так привлекает Джералдин.

Ну ладно, у Джералдин имелись хоть какие-то причины, чтобы не стремиться к сексуальному раскрепощению. Но вот с Артемис и Примми дело обстояло иначе.

Артемис отчаянно хотелось, чтобы все вокруг видели в ней породу, некий особый шик, свойственный, как ей казалось, представителям высших слоев общества, тем счастливцам, что с самого детства окружены богатством и знатностью, чьи предки до седьмого колена могли похвастать пышными титулами. Поэтому бедняжка просто не могла позволить себе сомнительного поступка из страха показаться вульгарной и напомнить окружающим, что ее отец — жалкий нувориш из Ротерхита.

Джералдин не преминула заметить, что если Артемис действительно хочет сойти за типичную представительницу аристократических кругов, то ей следовало бы спать со всеми подряд, словно крольчихе. Артемис немедленно возразила, что сама Джералдин вовсе не спит со всеми подряд. Когда же Джералдин заявила, что спит с Френсисом с семнадцати лет, Артемис ответила, что секс с Френсисом не в счет, потому что Джералдин собирается выйти за него замуж. Кики не сомневалась, что когда-нибудь Артемис непременно одумается и станет смотреть на вещи иначе, пока же подруга ревностно хранила свою девственность, словно какое-то бесценное сокровище или высший приз.

Что же до Примми… Примми абсолютно не способна совершить вызывающий или безрассудный поступок. Такое невозможно себе представить. Погруженная в свои мысли, Кики вошла в переполненный паб «Принц Уэльский». Примми наверняка влюбится в какого-нибудь студента, когда начнет учиться в университете. А потом ее ждет беспросветно занудная свадьба в традиционном белом подвенечном платье (как же без него) и, если повезет, медовый месяц в Испании, а если не повезет, то в Клактоне.

«Принц Уэльский» оказался битком набит подростками и молодежью. Кики пришлось протискиваться сквозь толпу, собравшуюся у стойки бара. В самом центре небольшой группы молодых людей стоял Говард Филлипс, тот самый рекламщик, который передал ее запись администратору «Флитвуд Мак». Два хлыща, стоявшие рядом с бокалами в руках, показались Кики незнакомыми, и ее сердце глухо заколотилось. Что, если один из них — администратор «Флитвуд Мак»? Что, если он был так потрясен ее демозаписью, что решил лично познакомиться с певицей? Что, если это тот самый счастливый случай и сегодня вечером начнется ее стремительное восхождение к успеху и славе?

— Привет, — коротко бросила она, обходя девицу с коровьими глазами, на которой не было ничего, кроме розовато-лиловых сапог выше колен и такого же цвета коротенького мини-платьица. — Я не опоздала?

— Кики, детка, — оживленно приветствовал ее Говард Филлипс, стараясь перекричать оглушительный гул голосов. — Рад тебя видеть! — Где-то в глубине зала музыкальный автомат начал играть «Злую колдунью», недавний хит «Флитвуд Мак», и Кики на мгновение задумалась, случайность это или чей-то замысел. — Это Кит Армстронг. Он держит студию на Кортфилд-роуд, — продолжал истошно вопить Говард. Ухватив Кики за руку, он втянул ее в центр своей маленькой компании. — А это Уэйн Клейтон, один из лучших креативщиков в городе.

— Студия? Студия звукозаписи? — разочарованно протянула Кики. Досадно, что среди спутников Говарда не оказалось администратора «Флитвуд Мак». Но если один из этих парней серьезно занимается музыкальным бизнесом, то и здесь, возможно, есть чем поживиться.

— Угу, — подтвердил Кит Армстронг, смакуя джин с тоником. У него были роскошные усы а-ля Эмилиано Сапата, самые пышные, какие Кики доводилось видеть. Его наряд составляли бархатные брюки цвета сливы и белый парусиновый пиджак, надетый прямо на голое тело и оставлявший открытой волосатую грудь. — Это, конечно, не Ар-си-эй[25], да и я не Фил Спектор[26], но иногда именно карлики оказываются самыми шустрыми и проворными. Скотти из «Флитвуд Мак» оценил твою запись и решил, что я непременно должен ее послушать. Так вот я ее прослушал и теперь хотел бы видеть тебя в своей студии. Что ты на это скажешь?

Кики лениво пожала плечами, не желая показывать, что сгорает от нетерпения.

— Если хочешь. Я пою с «Атомз»; да ты, наверное, знаешь.

— Ну да. Я знаю, что ты профессионал. — Кит отлично понял намек. — Но меня интересуют исключительно баллады в стиле ритм-энд-блюз, они есть у тебя на пленке. Говард говорит, что ты сама пишешь песни.

Кики заколебалась, борясь с искушением еще больше набить себе цену. Потом снова небрежно дернула плечом.

— Только наполовину.

Кит кивнул, не пожелав уточнить, о какой половине идет речь — о стихах или о музыке.

— А что ты пьешь? — спросил он вместо этого.

— Водку с кофейным ликером.

— Я слышал «Атомз», — вклинился в разговор Уэйн Клейтон, пока Говард Филлипс пытался привлечь внимание девушки за стойкой бара. — Насколько я помню, они играют всякое старье, давно отживший рок.