оказался сообразительным и не совершил глупость, поверив поддельным бумагам, радовало. Но сами бумаги заставляли волноваться. Нет, не за свидетеля. А за Тьериль Торн. В больнице явно был кто-то, кто помогал похитителям. И этот кто-то мог находиться очень близко к Тьериль, а значит – быть опасным для нее.

Инстинкты змея требовали защитить пару: увезти подальше, запереть там, где никто не тронет. Но Хейден понимал, что это было бы редкостной глупостью. А еще подлостью по отношению к женщине, которая такое никогда бы не поняла и не простила. Поэтому он давил инстинкты, стараясь оставаться в первую очередь человеком и профессионалом.

– Хейден, – в кабинет заглянул Эйнар Сторм – коллега, помогавший в расследовании. – Кажется, я нашел место, что жил наш Енсен. Все же внешность у него крайне приметная.

– Что за место?

– Небольшой гостевой домик в лесу. В пяти километрах от Биркланда. Вот координаты.

– Отлично, – улыбнулся змей. – Я поеду туда прямо сейчас.

Дорога не заняла много времени, и уже через сорок минут Хейден оказался на месте. Лесная дорога привела его к усадьбе. Вернее, не к усадьбе, а целому комплексу, который состоял из нескольких домиков, располагавшихся на солидном расстоянии друг от друга. Змею был нужен самый дальний, затерявшийся среди высоких сосен, и, оставив машину на небольшой стоянке, он пошел по дорожке к резному деревянному крыльцу.

Вокруг было тихо и безлюдно. Хмуро оглядываясь по сторонам, Брандт поднялся на крыльцо и дернул дверную ручку. Та не открылась. Решив не искать хозяев усадьбы с запасными ключами, змей отпер ее заклинанием и распахнул. Еще одно заклинание показало, что в доме никого нет.

Змей шагнул внутрь, в небольшую и явно обитаемую гостиную. На кресле лежал небрежно брошенный туда большой клетчатый шарф, на столике у камина громоздились чашки. Быстро оглядевшись, Хейден прошел гостиную насквозь и попал на кухню, где тоже хватало следов чужого присутствия. Но, судя по тому, как прекрасно к грязной посуде присохли остатки еды, постоялец не появлялся здесь несколько дней.

Какой-то шорох на улице заставил мужчину подобраться и шагнуть к окну, выходящему на задний двор. Источник шороха нашелся сразу: это была большая кормушка для птиц, в которой сейчас пировала пара снегирей. Но кое-что змея насторожило. Оказалось, к домику сзади подходит еще одна лесная дорога. И на этой дороге отчетливо виднелись следы шин. Со времени последнего снегопада тут ездила машина.

Пытаясь вспомнить, когда последний раз шел снег, змей вышел в маленький коридорчик, куда выходила дверь на задний двор. Хейден открыл ее и выглянул наружу, чтобы лучше рассмотреть следы. Вот только кроме следов там было что-то еще. Из-за небольшого деревянного домика, похожего на баню, торчал зад фургона. Немного потрепанного белого фургона, чьи номера были заляпаны снегом.

Все остальное случилось очень быстро. Чуткий змеиный слух уловил шорох совсем рядом. Брандт развернулся, сбрасывая куртку. Ему нужно было всего несколько секунд, чтобы перейти во вторую ипостась. Но противник оказался еще быстрее. Сильный удар в шею сзади настиг Хейден прямо посреди оборота. Узкое крыльцо жалобно затрещало под весом змеиного тела, вот только сам змей этого уже не слышал. Он рухнул на снег, не в силах даже пошевелиться, а его сознание затопила тьма.

***

Сегодняшний день оказался сложным. Сначала эта дурацкая попытка похищения. Потом новости о том, что кто-то нагло похозяйничал у нас в ординаторской. Потом компьютерный спец Брандта «порадовал» тем, что у меня в смартбуке, оказывается, преспокойненько сидит вирус, который шпионит за мной. После обеда на консультацию заявилась истеричная особа с болями неясного генеза, которая наотрез отказывалась ложиться в больницу и требовала, чтобы мы вылечили ее щелчком пальцев. Под вечер на простой плановой операции у нас чуть не умер пациент с неожиданно открывшейся аллергией на один из препаратов. Как будто этого было мало, на станции техобслуживания, куда я поехала на осмотр, мне без всякой причины нахамил какой-то старик.

В итоге возвращалась домой я очень поздно и смертельно уставшей. Уже давно стемнело, и с неба сыпался не слишком густой, зато крупный снег. Идущая вдоль гор трасса оказалась почти свободна. Это шоссе шло чуть в стороне от городов и деревень и позволяло быстро добраться куда нужно, минуя светофоры и скоростные ограничения улиц.

Но сегодня, несмотря на усталость и желание поскорее попасть домой, я не торопилась, внимательно следя за дорогой. И, наверное, именно поэтому не упустила странное ощущение, ударившее по нервам словно хлесткой плетью. Ощущение чужой боли.

Вздрогнув, я машинально нажала на тормоз и съехала в удачно подвернувшийся карман на обочине. Двигатель затих. Я секунду посидела и вышла наружу, растерянно осматриваясь по сторонам. Вокруг было тихо и спокойно. Направо уходил косогор, заросший густым еловым лесом. Слева виднелись огоньки одного из городков, куда уходила второстепенная дорога. Изредка мимо проносились машины. Погода была безветренной, поэтому снег падал медленно и ровно. И ничего такого, на что стоило бы обратить внимание.

Вот только если закрыть глаза и как следует прислушаться к окружающему миру, то можно уловить нечто странное: рядом со мной кому-то очень плохо. Ощущение кажется настолько слабым и трудно уловимым, что кто другой легко бы отмахнулся. Вот только я не могу. Я должна помочь.

Заперев машину, медленно пошла назад, туда, откуда приехала, хмуро оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь необычного. По закону подлости, чутье тут же замолчало. И только метров через тридцать, когда я уже почти решила, что мне показалось, это чувство настигло снова. Сейчас оно было чуть сильнее, говоря о том, что направление выбрано верно. Но куда дальше? Здесь к шоссе примыкала та самая второстепенная дорога, ведущая в ближайший город. А в лес уходила еле видная под снегом колея грунтовки.

Подумав немного, я сошла с обочины и решительно пошла по грунтовке. И добралась почти до самых елей, когда по нервам снова ударило болью. Завертев головой, я наколдовала маленький светляк и заметила, что чуть дальше и справа дорога проходит почти по самому краю оврага. И именно в этот овраг меня тянет корабельным канатом.

Я подошла к краю и присмотрелась. Крутые склоны оврага поросли кустарником. Дно находилось глубоко, и летом там наверняка бежал быстрый ручей, но зимой все замерзло и вместо воды остались только снег и лед. Вот только именно оттуда, из глубины, исходил зов, который сейчас ощущался всей кожей.

Осмотревшись, я вздохнула. Придется лезть. Хорошо хоть, что сегодня, несмотря на все уговоры