Мы знаем, как Митридат мастерски манипулировал такими вещами, как право наследования. Недаром Юстин упомянул Боспор и Пафлагонию. Добавив сюда Малую Армению, где Антипатр завещал Митридату свои земли, мы получим четкую картину того, как базилевс увеличивал своё царство. Ничего не мешало Евпатору что-то подобное провернуть и в Колхиде. Вспомним, что базилевс считал себя потомком Ахеменидов, а Колхида когда-то входила в состав их державы. Пусть и небольшая, но зацепка была. С другой стороны, упоминание о «широкой щедрости» невольно наводит на мысль, что без подкупа здесь не обошлось. Поэтому отвергать сообщение Юстина у нас оснований нет.

Другое дело, что Колхида не была единым централизованным государством, о чём есть свидетельство Страбона. Рассказывая об этой земле, географ вспоминает легендарного Фрикса, выходца из Балканской Греции, женатого на дочери царя Колхиды Эета. Говоря о его наследниках, ученый делает интересное наблюдение: «Последующие цари-преемники владели страной, разделенной на «скептухии[24]». И если на Боспоре передача власти спровоцировала вооруженный мятеж, то и в Колхиде не все местные племенные князьки могли признать право Митридата на власть над ними. Вот этих однозначно пришлось бы приводить к покорности силой. Поэтому можно согласиться с тем, что сведения Юстина и Мемнона не противоречат, а дополняют друг друга.

Итоги деятельности базилевса Понта в Колхиде подводит Страбон: «Когда власть Митридата Евпатора значительно усилилась, страна подчинилась его господству. Царь постоянно посылал туда кого-нибудь из “друзей” в качестве “наместника” или “правителя”. В числе этих “наместников” был Моаферн – дядя моей матери с отцовской стороны. Из этой страны царь получал больше всего помощи для оснащения своего флота».

На вопрос о том, когда же произошло присоединение Колхиды к Понтийскому царству, можно предположить, что это случилось в 105—90-х гг. до н. э. Данная версия подтверждается находками понтийских монет, отчеканенных в эти годы.

Таким образом, в результате походов полководцев Митридата была создана мощнейшая Черноморская держава, а сам Понт Эвксинский стал практически её внутренним озером. Лишь Вифиния и греческие города побережья Геллеспонта не подчинялись Евпатору, да и Гераклея Понтийская также сохранила относительную независимость. Но у Митридата были уже свои виды на эти земли, только до поры до времени он о них помалкивал.

На берегах Тибра сенаторы, разбуженные громом побед понтийского оружия, очнулись от безмятежной дрёмы и с тревогой посмотрели на восток – кто это там потревожил их спокойствие? И то, что они увидели, повергло их в состояние шока, ибо в Азии теперь появилась новая грозная сила, с которой властителям Ойкумены волей-неволей приходилось считаться. Проглядели! Прозевали!

«Отцы отечества» были неприятно удивлены тем, что буквально под боком у них возникло сильное государство, во главе которого стоял талантливый и энергичный правитель. Ведь вся римская политика сводилась к тому, чтобы не допустить вблизи своих границ образования стабильных и прочных государственных образований. А Митридат это сделал. Мемнон прямо пишет о том, что «благодаря этому римляне стали особенно подозрительно относиться к его замыслам и постановили, чтобы он возвратил царям скифов отцовские владения».

Сенаторы были хитры, но в этот раз не на того напали. Согласно сообщению Мемнона, базилевс Понта скромно внимал поучениям из Рима, а затем взял да и заключил со скифами союз официально. Вот и всё, формально не придерешься, и «отцам отечества» пришлось проглотить эту подслащенную пилюлю.

Что же касается Митридата, то больше всего его самолюбию льстила слава победителя скифов: «Благодаря невероятно счастливой судьбе он покорил скифов, до него никем не побежденных». О том же сообщает и «Декрет», где сказано, что «Митридат Евпатор первый поставил над ними трофей». Юстин тоже пишет о том, что Митридат «единственный из всех смертных покорил весь Понт и Скифию, куда никто до него не мог проникнуть и остаться невредимым». Однако истинным победителем непобедимых скифов был не царь Понта, а его полководец Диофант, сын Асклепиодота. В том же «Декрете» четко сказано, что именно стратег «обратил в бегство скифов, считавшихся непобедимыми», и именно благодаря этой победе прославился Митридат.

Но как бы там ни было, авторитет Евпатора как в Малой Азии, так и в Северном Причерноморье взлетел на небывалую высоту. Базилевс Понта, отныне именующий себя не иначе как Царь царей, решил продолжить деятельность по расширению пределов своего царства.

Появление в Малой Азии могущественного государства, созданного Митридатом, вызвало настоящий переполох среди соседей – монархов. По большому счёту, они знали, что Евпатор ведет войны в Таврике и Закавказье, но никак не ожидали, что всё закончится так быстро. И когда понтийские стратеги победоносно закончили боевые действия в регионе Понта Эвксинского, правители лежащих рядом с Понтом земель задались вполне закономерным вопросом – кто следующий? Понимали, что теперь Митридат располагает колоссальными ресурсами и поэтому может себе позволить гораздо более активную внешнюю политику в Малой Азии. И в какую сторону теперь промаршируют понтийские фаланги, известно одним богам. Из державы региональной Понт неожиданно превратился в мировую державу.

У Митридата было два пути, по которым он мог повести свою страну. Первый заключался в том, что царю было необходимо на некоторое время отложить оружие и заняться укреплением внутренних связей между различными землями и областями своего огромного государства. Слишком уж они были разные. Работа здесь предстояла долгая и кропотливая, но и результаты могли превзойти ожидания. Ведь сам факт создания единой державы в Черноморском регионе был огромным шагом вперед.

«Объединение причерноморских городов и земель под властью Митридата Евпатора явилось завершающим этапом подготовлявшегося издавна процесса создания единого государственного образования в этом районе. Оно завершило собой многовековой период обособленного существования отдельных эллинских полисов. Процветание городов под властью Митридата в первые годы его правления выглядело настолько резким контрастом по сравнению с положением греческих городов, подвластных Риму, что в период успехов Митридата все греческие города римской провинции Азия встали на его сторону…

Превращение Понта Эвксинского во внутреннее море Понтийского царства представляло купцам причерноморских городов удобный и безопасный в военном отношении путь для торговых операций. Сосредоточение основных торговых интересов этих городов в бассейне Черного моря привело к тому, что внутренний рынок государства поглощал абсолютное большинство торговой продукции, производимой городами и сельскими местностями. Прочность этих внутриэкономических связей стала основным источником силы и могущества Понтийского царства. Создание объединения причерноморских городов и областей предоставило в распоряжение Митридата Евпатора мощную военно-экономическую базу. Костяком этой базы являлись античные города черноморского побережья, служившие основным источником денежных доходов понтийского царя, плацдармами для его военных наступлений и связующими пунктами всей разноплеменной империи Митридата в целом. Действуя в их интересах, Митридат имел крепкую опору. Но как только он оказался неспособным сохранить единство своих черноморских владений, города побережья один за другим покинули его, чем обрекли на полное поражение и личную гибель» (Е. А. Молев).