— Это ваши?

Майор и его сотрудники разобрали свое оружие.

— Один лишний, что ли?

— Да это Деревянко пистолет, — сказал Голубев. — Давай сюда, я его сдам.

Все дождались, пока боец с нитроглицерином скрылся из коридора, и сразу оживились.

— Ладно, пошли, — сказал капитан. — Без браслетов обойдемся…

Полина вдруг рванулась к Витьке, стоявшему у стены, обняла его, стала быстро целовать, прижимая к груди:

— Витенька… Витька… прости меня, прости, дорогой мой… Ты позвони дедушке — он тебя заберет. Мы еще увидимся, Витенька… — Она неистово целовала его, пока капитан не тронул ее за плечо:

— Пошли, пошли… пора…

Полина разогнулась и шагнула вперед. Витька схватил мать за руку:

— Я с тобой, мама!

Капитан сморщился, как от зубной боли, обернулся на Пилюгина, на других бойцов и сказал:

— Ну, шагайте быстрее…

Так они и пошли: Полина и Витька в окружении спецназовцев, а сзади — Пилюгин, Тулегенов, Голубев и Тимонин. Тяжелые, на толстых подошвах ботинки грохотали по коридору.

На площадке перед зданием было полно любопытствующего народа, и, когда они вышли, толпа загудела, зашевелилась.

— Где она? Где?

— Да вон! Баба худенькая! Я думал, из ревности кого-то замочить хотела, а эта… вчерашние радости!

— Не взорвала, значит? И никого не убила? А спецназовцев налетело — на одну бабу, герои!

— Одна баба, но с пушкой и бутылкой нитроглицерина!

— Да брось трепаться — откуда у нее нитроглицерин?

— А ты у нее спроси.

— Нормальная баба, чего у нее крыша поехала?

— Достали ее, видно…

— А может, обкуренная? Или наколотая?

— Да не похоже. Бабе-то за тридцать… и по виду не такая…

— А теперь какую ни возьми — или наркоманка, или алкоголичка!

— Папа! — из толпы выскочила Галка и бросилась к отцу.

Пилюгин поймал ее, подкинул вверх, отпустил, а потом расцеловал в обе щеки.

— Ой, папка, задушишь!

А капитан спецназа мягко, но решительно разъединил руки Полины и Витьки и повел Полину к автобусу. За ним потянулись бойцы, закинув автоматы за спины. Витька рванулся было за матерью, но рука Пилюгина легла ему на плечо, удержала.

— Сейчас к маме нельзя, Витя… ты потом ее увидишь.

Полина обернулась, поискала глазами сына, улыбнулась и пропала в черном проеме двери автобуса. Взревел мотор, чихнул из выхлопной трубы облаком бензиновой гари и покатил с площадки перед зданием райотдела.

Толпа зевак стала расходиться. К Пилюгину подошли Голубев, Тулегенов и Тимонин.

— Ладно, бывай, товарищ начальник, — сказал Тулегенов. — Удачный денек выпал — адреналина накушался по самые ноздри…

— На грудь бы принять по такому поводу граммулек по триста — оттянуться надо, — сказал Голубев. — Не каждый день такие напряги.

— Тебе дежурить сегодня, — сказал Пилюгин. — И по поводу Деревянко сходи, объяснение напиши. Ляпунов протокол требовать будет — я его знаю, не отвяжется.

— Всем писать придется, — сказал Тулегенов.

— Напишем, куда мы денемся, — отозвался Тимонин.

— И это… домой к Деревянко кому-нибудь съездить надо, — сказал Пилюгин. — Мать у него, отец-инвалид, сестра еще в школе учится…

— Знаю, — сказал Тулегенов. — Я у него бывал. Съезжу сегодня, обязательно.

— Ладно, тогда до понедельника, — сказал Пилюгин и положил руку на плечо Витьке. — Если что, звоните, ребята. Я на связи все время. Пошли, что ли, Витя?

— С вами? — спросил Витька.

— Со мной… и с Галкой. Поживешь пока у нас.

— Пошли, пошли, — и Галка первая зашагала к автостоянке.

Опера молча смотрели им вслед.

— Может, все-таки по триста граммулек примем? — спросил Голубев.

— Легко, — ответил Тимонин. — Крутая выдалась пятница.

— Ладно, уговорили, — сказал Тулегенов и первым зашагал от здания райуправления к улице, где на углу светилась неоновая вывеска «Кафе-бар «До третьих петухов»».

Валера Чистов жарил на кухне яичницу, когда услышал из комнаты голос диктора:

— Москвичка Полина Иванова захватила заложников в районном управлении МВД. У террористки было оружие и взрывчатка — наградной револьвер мужа и пол-литровая бутылка с нитроглицерином. Благодаря счастливому стечению обстоятельств, обошлось без жертв, был только ранен капитан оперативного отдела…

Валера бросил нож на плиту и бросился в комнату. На экране телевизора он увидел, как спецназовцы выводят Полину. Вокруг толпились опера в штатском, какой-то мальчишка. Вдруг они остановились и начали о чем-то спорить… Голос диктора продолжал:

— По сведениям из неофициальных источников, Полина Иванова хотела отомстить оперативникам за смерть своего мужа, офицера, служившего в Чечне и несправедливо, по ее мнению, осужденного за покушение на жизнь человека…

Один из спецназовцев кинулся к оператору, что-то прокричал и рукой закрыл объектив — съемка оборвалась. Но диктор проговорил последнюю фразу:

— Теперь оперативников в первую очередь будет интересовать, где террористка сумела достать такое редкое по нынешним временам взрывчатое вещество, как нитроглицерин.

Валера медленно побрел на кухню. Яичница сгорела. Он выключил газ, закурил, присел за стол и задумался.

Домой они приехали, когда уже стемнело.

— А что мы есть будем, ты подумала? — спросил Пилюгин у дочери.

— Что в холодильнике окажется, то и съедим, — ответила Галка.

— А не в холодильнике?

— Ну, что в доме вообще окажется, то и съедим…

— Какая ты у меня умная, Галка! Вся в меня.

— В маму, — поправила его Галка.

— Нет, в меня, — возразил Пилюгин.

— В маму, — упрямо повторила Галка.

— Ну хорошо, в маму так в маму, — поспешно согласился Пилюгин.

Витька улыбался, слушая их «перепалку».

— Папка, я подумала… а если бы эта баба вас взорвала? — вдруг спросила Галка. — Ведь вы все погибли бы, да?

— Не надо об этом. Хватит, — Пилюгин посмотрел на Витьку. — Она бы не взорвала.

— Почему ты так решил?

— Знаешь, Галчонок, я же опытный сыщик и разбираюсь в людях. Так вот, я железно знал, что она взрывать не будет. И не убьет меня.

— Но почему? — вновь требовательно спросила Галка. — Я ее тоже видела… она такая жуткая… злобная…