Тут Чандре в который уж раз подумалось, что Равника – город тесных улиц и закоулков, высоких, массивных зданий и густых теней – на каждом шагу поворачивается к прохожему иным лицом, непохожим на остальные. Территории, принадлежавшие Конклаву Селезнии, оказались просторными, светлыми, полными зелени и садов, окружавших белокаменные, открытые всем ветрам дома, причем их стены нередко служили разве что оболочкой, оградой других садов. Земли Селезнии являли собой целый лес величавых соборов без крыш… а может, одно огромное святилище лесов под открытым небом.

Величайшим из этих соборов было священное мировое древо Виту-Гази, возвышавшееся над всеми владениями Конклава. Десять тысячелетий оно – все его арки, террасы, покои – служило Конклаву Селезнии резиденцией. Нет, «дщерью природы» Чандра не была никогда – скорее, наоборот, не имела с подобными особами ничего общего, – однако при виде исполинского дерева у нее захватило дух. А от одной мысли о Вековечных, кишащих в складках его коры, в ветвях, среди корней – в буквальном смысле слова сделалось дурно.

По счастью, гильдейцы Селезнии не оставили Виту-Гази без защиты. Путь Орде Ужаса преградил строй Ледевских Стражниц – человеческих женщин и эльфиек в сверкающих латах, верхом на волках величиною с медведя. Волки рванулись вперед, шеренги с чудовищным лязгом столкнулись грудь в грудь, но Чандра-то видела, что Стражницы чересчур полагаются на своих лучников. Да, лучники били метко, их стрелы исправно пронзали лазотеповую броню… но Вековечным ничуть не мешали. Многие из неупокоенных продолжали идти вперед хоть с пятью, хоть с десятком, хоть с двумя десятками стрел в груди и плечах. Даже такой урон их натиска не останавливал.

Настигнув орду, Чандра с Джайей принялись испепелять Вековечных с тыла, а те, как и прежде, несли потери, но не обращали на них никакого внимания. Враг упорно стремился вперед, теснил строй Ледевских Стражниц к мировому древу.

Лавиния тоже бросилась в бой, но громкий, звучный голос заставил ее замереть на месте:

– Назад, Лавиния из Сената Азориусов! Тебя здесь видеть не рады!

Оглянувшись на голос, все трое увидели могучего, закованного в латы кентавра – Копьеносца Конклава. Копыта его топтали одного из Вековечных, но взгляд был устремлен на Лавинию.

– Забирай своих «подруг» и ступай прочь! Азориусские Задержатели нам здесь ни к чему! – рявкнул он, не сводя с Лавинии глаз.

– Боруво! Дурень безмозглый, мы здесь только затем, чтоб помочь!

– По-моему, это «дурень безмозглый» – не лучший способ его в чем-либо убедить, – прошипела Джайя, но Лавиния и ухом не повела.

– А кроме того, Копьеносец, я больше не задержатель и даже вовсе не член Сената! – продолжала она.

– И ты ждешь, чтоб я в это поверил? Кто ж из нас тогда дурень?

– По-прежнему ты!

– Члены Конклава не доверяют Азориусам – особенно вашему новому главе, Баану!

– Баану не доверяю и я!

Тут над полем боя, выхватывая Стражниц из седел и с силой швыряя о камень и дерево, пронесся эскадрон Вековечных верхом на дрейках. Прорвав строй оборонявшихся, Орда Ужаса хлынула в открывшуюся брешь. Возглавлявшую их Вековечную Чандра встречала на Амонхете – прежде та была женщиной, человеческой женщиной по имени Макаре, всем сердцем любившей человека по имени Генуб. Чандра невольно задумалась: что сталось с Генубом? Жив он, или мертв? Интересно, покончил бы он с чудовищем, которым стала возлюбленная, если бы мог?

– Что скажешь, Копьеносец? С враждой покончено? – крикнула Боруво Лавиния. – Или ты предпочтешь любоваться падением Виту-Гази?

В ответ Боруво буркнул нечто невнятное. Тем временем снопы, ведомые Макаре, принялись рубить и кромсать священное древо, а дрейки – плеваться огнем в густую листву и толстые ветви.

– Довольно! – прорычала разгоряченная Чандра. – Посторонись, кентавр!

С этими словами она выпустила во врага бурный поток огня, хлестнувший по задним рядам фаланги Вековечных и быстро устремившийся вперед, к тем Вековечным, что атаковали Виту-Гази.

Джайя схватила ее за плечо и оттащила назад.

– Мы не спасем древа, если подожжем его! – напомнила она.

Чандра совсем уж собралась возразить. Поджигать мировое древо она вовсе не собиралась.

«Хорошо, пару ветвей, может, и опалила бы, но ведь дрейки больше спалят…»

Однако что-то заставило ее промолчать. Что именно, Чандра сказать не могла, но что-то… что-то очень знакомое. Инстинктивно подняв взгляд, она огляделась по сторонам. На балконе здания, отделенного от Виту-Гази зеленым лугом, виднелась крохотная фигурка – невысокая женщина, окруженная вихрем зеленой магической силы… нет, испустившая зеленый вихрь!

Сомнений быть не могло: это Нисса Ревейн. Магия Ниссы, со стороны выглядевшая, точно зеленый смерч, кружа в воздухе, устремилась не к Вековечным, но в сторону Виту-Гази. Казалось, мировое древо впитало, поглотило смерч… и тут же дрогнуло, пришло в движение, высвобождая из земли корни, стряхивая рубящих их Вековечных наземь. Теперь, рядом с поднявшимся, выпрямившимся древом Орда Ужаса казалась скопищем блох. Ветви дерева превратились в руки, стволы и корни стали тяжелыми, мощными ногами, и Виту-Гази сделало первый шаг. Священное древо обернулось живым, ходячим, сминающим все на своем пути элементалем более ста футов в высоту. Здания и галереи, опоясывавшие его со всех сторон, сверху донизу, казались (да и служили) исполинскому стражу чем-то вроде доспехов, и, вступив в схватку, страж этот быстро начал одерживать верх.

Макаре и все, кто ее окружал, полегли, стоптанные могучей ногой. С неба на землю посыпались обломки дрейков, разбитых в куски кулаками древнего дерева.

Боруво с Лавинией дружно возликовали (хотя представить себе Лавинию ликующей было, признаться, тяжеловато), а Виту-Гази шагало вперед, круша Вековечных, попадавшихся под ноги, и без малейших усилий стряхивая всех, цеплявшихся за его корни и ветви. Вскоре всем сделалось ясно: победный марш исполинского элементаля только начался. Древо шло дальше и дальше – в сторону центра города, навстречу армии Вековечных, навстречу самому Боласу.

Однако Чандра почти не замечала ни великана-элементаля, ни хаоса за его спиной. Сейчас ее кругозор сузился, ограничившись одной только Ниссой Ревейн. На глаза навернулись слезы, но к этому времени Чандра раскалилась настолько, что слезы мигом превратились в пар. Затаив дух, смотрела она, как Нисса, ловко прыгая с балкона на террасу, с террасы на балкон, спускается вниз, пока эльфийка не подошла и не остановилась рядом.

Боруво и даже Джайя Баллард замерли в благоговейном восторге перед Ниссой – или, по крайней мере, перед ее деянием.

Лавиния приветствовала новоприбывшую.

Но Нисса не откликалась. Она смотрела на Чандру, и Чандра, не отрывая от нее глаз, невольно сглотнула. Нисса ответила ей смущенной улыбкой. Ни та ни другая не проронили ни слова.

Что ему следует делать, Рал знал прекрасно. В эту минуту ему следовало помогать Кайе и новичку, парнишке по имени Тейо, биться с Вековечными, либо разыскивать и собирать вместе мироходцев, либо еще что-нибудь в том же духе. Однако когда он сказал Кайе, что ему хочется – что ему нужно – сделать, та просто кивнула и сказала: