— Спасибо, — неуверенно ответила я.

— Ты решила уже, что будешь читать?

— Еще не окончательно, обычно я смотрю сперва, что за публика.

— Да, любопытно, сколько придет народу, в такой чудесный солнечный день многие, наверное, предпочтут провести время в своем саду, — сказал он. — Я подумал, не прочтешь ли ты что-нибудь по просьбе слушателей?

— Почему бы и нет, — ответила я.

— Возможно, тебе покажется, что это не совсем то, это новелла, которую десять лет назад опубликовали в журнале. Ты не включала ее в свои книги, так что, может быть, это не совсем то, но я считаю, она фантастическая, я захватил с собой копию на тот случай, если ты согласишься ее прочесть.

— Как интересно, — сказала я.

Когда он распахнул передо мной дверь в библиотеку, я обратила внимание, что на ней висел большой плакат — анонс другого мероприятия, состоявшегося три дня назад. Он проследил за моим взглядом:

— Да, это был один из вечеров в самой библиотеке, а мы — маленькое объединение, мы снимаем помещение у них в подвале.

Вообще-то это было красивое здание, наполненное ярким солнечным светом. Он за нами запер, тогда я показала на дверь:

— А как, спрашивается, попадут сюда люди?

— A-а! Это потому, что библиотека сегодня закрыта! Но я пошлю наверх Бирту подежурить у входа, она, должно быть, готовит внизу кофе.

До чего мне все это было знакомо! Он провел меня в небольшой кабинет, где я села в глубокое кресло и стала ждать. Я слышала, как они обсуждают, много ли соберется народу и сколько нужно сварить кофе. Вошла Бирта и, поздоровавшись, дала мне толстый конверт и бланк, который мне нужно было заполнить.

— Лучше уж разделаться с этим сразу, — сказала она, — чтоб ты успела потом на обратный поезд.

— А ты разве не должна дежурить у входа? — спросила я.

— Да, но теперь там стоит другой! И уже пришли двое.

Я могла проделать все это с закрытыми глазами. Вошел устроитель и вручил мне ксерокопию моей старой новеллы. Отложив ее в сторону, я заполнила бланк с указанием личного номера и адреса и заглянула в конверт. Там лежал мой гонорар, что приятно, наличными. Это вернуло меня к действительности. Я положила бланк на стол, а ксерокопию и конверт в сумку и встала. В коридоре я наткнулась на устроителя, он вздрогнул.

— Не понимаю, — произнес он. — Обыкновенно приходит никак не меньше двадцати пяти.

— Я на несколько минут выйду на свежий воздух, — сказала я.

— A-а, покурить? — подмигнул он.

— Нет, подышать воздухом.

Он показал на стеклянную дверь в конце коридора:

— Можешь выйти здесь, только поставь на собачку, чтоб войти обратно.

После того как дверь за мной захлопнулась, я поднялась вверх по лестнице и вышла наружу с задней стороны здания. Там были лужайка, скульптура и тень. И посыпанная гравием тропинка, которая вела дальше, похоже, что в парк.

Туда я и припустила мелкой рысцой, оглядываясь, точно преступница; я бежала все быстрей и быстрей, мимо скамеек со старыми дамами, мимо детской площадки, мимо фонтана, я почти в центре, вот-вот — и я найду пешеходную улицу, она где-то здесь.

Неторопливо, как туристка, брела я по пешеходной улице, где все магазины, всё было закрыто, кроме пиццерии с выставленными на тротуар столиками. Я спросила, как пройти на вокзал, и пожалела — я сказала «вокзал», при звуках этого слова у людей, по-моему, всегда делается странное выражение лица, — надо говорить «станция», однако дорогу мне показали. Я проголодалась, но мне хотелось поскорее домой. Ждать оставалось всего четверть часа, я прошла через туннель на перрон и стала на солнце. Я ощущала себя совершенно свободной, это было выше, чем чувство облечения после хорошо выполненной работы, ибо последнее всегда сопровождалось переживаниями по поводу того, что могло выйти и лучше. Сейчас же я ощущала лишь пустоту и легкость и была на пути домой. Зазвонил мобильный, я сунула руку в сумку.

Получено одно сообщение. Я нажала «Просмотр». Оно было от Халланда.

Без отправителя.

Я не могу ответить. Ответ ему не нужен. Что он хочет?

Энн Карсон «Красота мужа»[37]

«Фундер! Фундер, Фундер, Фундер», — бормотала я оторопело, нажимая не на те кнопки. Что в этом эсэмэс, почему оно вдруг пропало? Показался поезд, я нерешительно засеменила ему навстречу, смутно соображая, что надо вызвать полицию, — но где же я их найду? Сев в поезд, я отыскала место у окна, кинула туда куртку и вышла с мобильным в тамбур. Позвонить Фундеру я никак не могла, его номер остался у меня дома, набрать «112» — тоже, ведь не произошло ничего экстренного. Что в этом сообщении? Я попробовала успокоиться и действовать продуманно, открыла список входящих, там было только одно, все верно, оно от Халланда. Я нажала на него. Там стояло: Где ты?

— Нет, нет, нет, нет, — замотала я головой. — Не смешно, не смешно!

Мимо проходили несколько солдат, один спросил:

— Что-нибудь случилось?

У него был такой дружеский голос, что я не выдержала.

— Да, — сказала я. — То есть нет.

Он остановился, посмотрел на меня. Я потрясла головой.

— Все о’кей, — сказала я. И когда они пошли дальше, повторила: — О’кей, о’кей.

Подошла контролерша, попросила меня предъявить билет, я стала копаться в сумке и в кошельке, не выпуская из рук мобильного.

— Может быть такое, что нет сигнала? Я не могу позвонить!

— Это временно, — сказала она, — на этом отрезке всегда проблемы.

— Да что же это! — воскликнула я.

— Что-нибудь случилось?

Я прикусила себе язык, нечаянно, этого мне только и не хватало. Покачав головой, я уставилась в сумку, пряча лицо. Я почувствовала во рту вкус крови.

На моем сиденье лежала брошенная куртка, место у прохода занимал какой-то мужчина, читавший толстый детектив, он степенно поднялся, я протиснулась мимо с таким видом, как будто у меня неотложное дело. Напротив, по другую сторону столика, сидели две женщины, с которыми мы кое-как переплели ноги. Я достала газету. На пути сюда я решала кроссворд, а сейчас стала читать, с мобильным в руках. У нас по-прежнему все то же бездарное всевластное правительство. В Африке по-прежнему ведется несколько забытых войн. Но война против терроризма не забыта. Все должно быть под наблюдением, все должно стать явным, скоро уже не останется никаких тайн. До этого я не следила за тем, как газеты преподносят мою историю; я долго всматривалась в фотографию Халланда, прежде чем действительно его узнала. То и дело я поглядывала на мобильный: вдруг поступит сигнал. Он молчал как мертвый. Я прочла о Петере Ольсене, полиция с ним уже говорила, получается, Халланда все-таки застрелил не он, у него алиби, в то утро он находился у своей сестры в Кальвехэве, он у нее ночевал. Домой вернулся после утреннего кофе, в девять, к тому времени Халланд был уже мертв. Теперь полиция отправила его штуцер на экспертизу. Я посмотрела в окно. Солнце еще сияло, но свет был какой-то странный, может, стекло тонированное. Среди желтизны такое множество маков, прямо целое поле. В моем детстве маки были повсюду, в поле, на стройках, потом их нигде не стало, годами не было, а вот сейчас они появились вновь. Мы остановились. Пассажиры забеспокоились, начали переглядываться, раздраженно вздергивать брови, вздыхать.