Внезапно взгляд майора упал на обнаженного по пояс Вольфа.

– Какие есть, говорите? А это кто? Почему его не показываете? Небось для погранцов придерживаете? – И, не слушая ответа, приказал: – Призывник, ко мне! Как фамилия? Спортсмен? Разряд есть? Иностранным языком владеешь? Даже в совершенстве? А чего стоишь в сторонке, как сирота?

Подполковник что-то прошептал ему на ухо, но майор отмахнулся:

– Наш приказ прямо не запрещает, пусть в части думают. А если я не наберу положенную численность или привезу доходяг – мне голову оторвут. Вольф, в строй!

Володя стал в строй и оказался в команде, отправляющейся в самое засекреченное воинское подразделение страны. Правда, в тот момент ни он, ни стоящие с ним рядом парни этого не знали.

Все считали, что зачислены в ВДВ. К месту службы их, доставили самолетом – восемь часов полета через три часовых пояса. Сопровождающие офицеры – майор и лейтенант, были немногословны, зато два сержанта охотно рассказывали про боевые учения, ночные прыжки и прочую атрибутику предстоящей службы, тем самым полностью подтверждая предположения новобранцев.

Транспортный «Ан» приземлился на крупном, хорошо оборудованном аэродроме, казавшемся чужеродным телом на фоне полупустынного среднеазиатского ландшафта. Белое солнце на белом небе, серо-бурая растрескавшаяся земля, поросшие колючим кустарником и жесткой ползучей травой барханы, почти полное отсутствие тени. Испепеляющий дневной зной сменялся ощутимой ночной прохладой. Место называлось Рохи Сафед – Белый песок.

Но военный городок выглядел так же, как тысячи других, разбросанных по всей территории страны: железные зеленые ворота с красными звездами, высокий бетонный забор, длинные серые казармы, полыхающая огнем и выстрелами штурмовая полоса, асфальтовые дорожки, покрашенные известью немногочисленные чахлые деревья, стадион, котельная, в отдалении – несколько пятиэтажек для постоянного состава, школа, детский сад, почтовое отделение. Имелась даже небольшая оранжерея, что с особой гордостью подчеркнул лейтенант из политотдела, знакомивший новичков с частью. Практически из любой точки были видны «крокодилы» – вышки для учебных прыжков.

Два месяца свезенные со всей страны новобранцы содержались отдельно от старослужащих, проходя курс молодого бойца: уставы, политучеба, общефизическая подготовка, огневая, строевая, теория прыжков с парашютом...

Среди молодых солдат вовсе не все были спортсменами: хватало просто высоких упитанных вахлаков – «полуфабрикатов», как говорил замкомвзвода по физподготовке.

– Десантник на три головы выше обычного солдата, а вы должны стать на десять голов выше десантника, – туманно объяснял круглолицый сержант с пухлыми щеками. Поскольку на форме у всех солдат и офицеров части красовались крылышки и парашют – хорошо знакомая всем эмблема ВДВ, было непонятно, что он имеет в виду. А спрашивать не хотелось: сержант держался холодно, почти враждебно и одним своим видом вызывал антипатию.

Он был похож на грызуна, плотно набившего защечные пазухи краденым зерном. Ему бы обязательно дали кличку Хомяк, но его настоящая фамилия – Чувак, сама по себе воспринималась как кличка и вызывала смешки и шутки. Поэтому замкомвзвода требовал, чтобы его называли безымянно: «товарищ сержант».

Сейчас, расхаживая перед построенными на стадионе молодыми, он чувствовал себя полным хозяином положения.

– Через восемь месяцев нас ждет инспекторская проверка, вся бригада к ней усиленно готовится, и вы должны показать хорошие результаты! И я этого добьюсь. Кто не сможет стать человеком, тот умрет. Внимание! Вперед бегом марш!

Десятки специальных прыжковых – с ремнями вокруг щиколоток – сапог загрохотали по гаревой дорожке. Круг, второй, третий, четвертый...

– Без приказа не останавливаться! – кричал сержант, азартно подпрыгивая на кромке беговой дорожки. Он явно не считал круги, да и сами бегущие вскоре сбились со счета. Это был уже не бег. Это был топот – почти на одном месте. Скоро новобранцы начнут падать.

Сержант точно уловил момент.

– Внимание, последний круг! За мной! – Сержант рванул впереди сильно растянувшейся группы. – Кого догоню, убью!

Он бежал, как преследующий лося волк, и метров за пятьдесят до финиша действительно настиг отчаянно сопящего Пашку Лисенкова, выпрыгнул и двумя ногами сбил на землю. И сам не удержался, упал рядом, но тут же вскочил, догнал и уложил таким же способом еще двоих.

– Перекур, пять минут! – довольно скомандовал он. И когда новобранцы обессиленно повалились в траву, горделиво прошелся над ними, переступая через опасливо поджимаемые ноги. – Ну что, салабоны, сдохли?

– Никак нет! – молодцевато отозвался Вольф. Он действительно почти не устал и думал, что такой ответ понравится младшему командиру. Но оказалось, что ошибся.

– Ах так... Тогда нечего разлеживаться. Встать! Вполголоса матерясь, ребята поднимаются. Некоторые еле держатся на ногах. Вольф ловит на себе косые взгляды и понимает, что допустил ошибку. Ему становится неуютно.

– Лечь! Десять отжиманий, потом еще три круга! Вечером бойцов повели в баню. До предела измотанные молодые мылись последними. Хмуро стояли у входа, дожидаясь своей очереди и мечтая об отдыхе. Курева не хватало, несколько сигарет ходили по кругу. Вольф не курил, держался в стороне, остро ощущая неприязнь товарищей.

– Слышь, земеля, – подошел сбоку Иванников из Липецка – здоровяк с лицом, изрытым красноватыми кратерами – следами глубоких прыщей. Какой он, к черту, земляк? И чего смотрит зверем?

– Ты тут свой гонор не показывай. За твои выебки ребята жилы рвут! Еще раз всех подставишь – не обижайся!

За Иванниковым маячат еще двое. Вроде заодно, поддерживают его слова. А с другой стороны – вроде и просто так: стоят себе и стоят. Вольф молча отвернулся.

– Смотри, мы тебя предупредили, – угрожающе доносится из-за спины.

Настроение испортилось окончательно. Да и остальные, докурив, не повеселели: мрачно переминаются с ноги на ногу.

– Что приуныли, салаги? – благодушно хохочут выходящие вразвалочку после помывки распаренные «старики». – Готовьтесь лучше к стариковской присяге, репетируйте!

Салаги не отвечают. В своей массе они почти ничем не отличаются от старослужащих – и бугристые мышцы у многих, и шеи борцовские – но не те взгляды у них, не те повадки, и форма сидит по-другому, и нет привычки к этому тупому хохоту...

Физическая подготовка встала всем поперек горла. Чувак просто душил их своими нагрузками. И хотя сам он обосновывал это лозунгом «тяжело в учении, легко в бою», ребята видели – безжалостная дрессировка бесправных подчиненных доставляла сержанту садистское наслаждение. Вид вспотевших, до предела измотанных, падающих в изнеможении новобранцев явно приводил его в хорошее настроение и побуждал к дальнейшим издевкам.