прошу сдавленным голосом. – Дай мне пять минут, я все объясню, обещаю. Только пойдем домой, на улице нормально не поговоришь…

Будто в доказательство моих слов вокруг снуют люди, спешат кто куда.

– Ксения, я тебя очень прошу, – говорю настойчиво.

Веду ее домой, хотя вижу, что ей это поперек горла.

Она молчит, шумно дышит, но все же шагает куда прошу.

Когда мы подходим к подъезду, Арины возле моей машины уже нет. И хорошо, а то точно приложил бы ее чем-нибудь. Сука! Уже давно расстались, а она все продолжает гадить.

Не теряю времени, веду Ксению в подъезд, завожу в квартиру.

Она нехотя снимает куртку, проходит дальше. Двигается как-то заторможенно, и меня это пугает. Похоже, перенервничала отменно, оно и неудивительно.

Иду за ней в гостиную.

Набираю в грудь побольше воздуха, чтобы как-то объяснить тот идиотизм, который случился пять минут назад между мной и Ариной. И застываю на месте, понимая, как глупо будут звучать мои оправдания.

Я, как порядочный муж, выписался из гостиницы в шесть утра, порулил домой.

Уже припарковался, разблокировал двери, собирался выйти. В этот момент мне написали с работы. Пока я отвечал, пассажирская дверь вдруг открылась.

Я честно обалдел, когда увидел, как Арина внаглую забирается ко мне в машину.

Непонятно, как она вообще там оказалась. Караулила меня, что ли? Или каким-то макаром узнала, когда я вернусь из поездки? Хотя это же надо еще выяснить, что я вообще куда-то ездил, так?

В общем, обалдеваю от наглости, спрашиваю у нее:

– Ты что тут забыла?

А она лепечет ангельским голосом:

– Тимур, мне очень нужна твоя помощь…

И начинает вываливать на меня свои переживания, рассказывает, как ей плохо, как она страдает.

– А помощь-то в чем должна заключаться? – прерываю поток ее откровений.

В этот момент она сообщает мне:

– С сердцем проблемы, так болит… Вот послушай!

С этими словами она распахивает шубку, а там, простите, белье, похожее на марлю – все видно!

На какую-то секунду я замираю, обалдев от наглости этой мадам.

Она пользуется этим, подается вперед, виснет на шее и целует. Да так старается, что я даже не сразу умудряюсь ее от себя отодрать.

– Арина, мы расстались, не забыла?

– Это была глупость, прости меня, пожалуйста. Давай помиримся, и ты разведешься с этой…

Тут я уже не выдерживаю, шлю ее подальше и выхожу из машины.

Арина спешит следом.

И надо же было моей Ксении именно в этот момент появиться там же! Каковы были шансы…

Смотрю сейчас на Ксению, замершую посреди гостиной, и понимаю – чем дольше я молчу, тем активнее она себе фантазирует то, чего и близко нет. А в глазах столько обиды…

– Это не то, что ты подумала, – повторяю глупейшую фразу, но она единственная приходит мне на ум. Снова.

– Вот почему ты поехал в командировку в воскресенье, да? А я думала, зачем в выходной… Ты с ней ездил, скажи? – говорит она с надрывом.

Обалдеть не встать. Вот это скорость надумывания.

– Ксюша, я ездил с коллегами, тебе любой подтвердит, что никакой Арины там не было. Хоть сейчас при тебе позвоню – скажут. Я ездил с руководящим составом на семинар по развитию бизнеса, я же показывал тебе программу! На следующий день встречался с поставщиками. Ну подумай сама, на кой черт я бы жил с тобой, если бы хотел спать с Ариной? Она мне не нужна!

– Сказал мужчина с размазанной по губам чужой помадой! – вскрикивает Ксения, сжав кулаки.

Вытираю рот, действительно обнаруживаю на ладони следы красной помады. Хочется пойти вымыть руки с мылом, заодно и губы тоже.

– Ксюш, она застала меня врасплох, поцеловала… Я не хотел!

– Ага, ты же такой слабенький, тебя прям так легко заставить… – шипит на меня она.

Тянусь к ней, хочу обнять, но Ксения отпрыгивает в сторону. Я шагаю следом, а она снова от меня.

– Ксения, иди сюда, – прошу ее.

Тяну к ней руку, но она уворачивается, а потом спотыкается о ковер. Чтобы не упасть, хватается за широкоэкранный телевизор, который стоит на стойке неподалеку. Неловко дергается и…

– Осторожно! – кричу ей.

Но поздно.

Здоровенный телевизор падает.

Оно бы, может, ничего не случилось, приземлился бы на ковер, и все. Но возле телевизора почему-то стоит наш стеклянный кофейный столик, причем углом к экрану. Именно в этот угол и врезается аппарат.

Баба-а-ах!

Ксения визжит на всю квартиру, отпрыгивает подальше.

Смотрю на этот беспредел и хлопаю себя ладонью по лбу.

Повезло, что сама не пострадала. Но телевизору определенно хана…

Минус двести тысяч.

Подвожу неутешительные итоги: робот-пылесос, тостер, битая посуда, теперь еще и телевизор… Кофейный столик опять же! Угол отбит. Все вместе скоро дотянет до полумиллиона.

Ксения меж тем, кажется, впадает в панику.

– Прости, – пищит она тихонько и закрывает рот ладонями. – Прости, прости, я не хотела…

Смотрю в ее огромные испуганные глазищи.

И вроде бы еще секунду назад дико злился, но злость моментально проходит.

Ни грамма ее в моем организме не остается.

Все, чего хочу, – обнять мою Ксюшу, успокоить.

В этот момент понимаю – я ее люблю.

Вот такую неуклюжую, по-девичьи эмоциональную, до чертиков ранимую.

Люблю!

– Ксюша, – тянусь к ней. – Успокойся, пожалуйста, все хорошо!

А она уже рыдает.

На мою попытку обнять ее, кричит сквозь слезы:

– Ничего не хорошо!

– Да иди ж ты сюда!

Я подаюсь вперед, сгребаю ее в охапку, прижимаю к себе. В этот момент чувствую, как ее колотит, она с шумом всхлипывает.

Решаю сказать как есть:

– Ксения, тебе не надо ревновать ни к какой Арине, вообще ни к кому, потому что только ты мне нужна. Я люблю только тебя! Очень люблю…

Она застывает в моих руках, утыкается носом мне в грудь, сопит.

– Посмотри на меня, пожалуйста, – прошу ее.

Поднимаю ее лицо за подбородок.

– У меня с Ариной ничего не было. Я вообще никогда ее не любил. Я не испытывал к ней и десятой доли тех чувств, что питаю к тебе. Поверь мне, пожалуйста, я тебя очень прошу! Что мне сделать, чтобы ты поверила?

В этот момент Ксения вдруг обнимает меня за плечи, утыкается лицом мне в шею, тихо шепчет:

– Я тоже очень тебя люблю! Не делай мне больше больно, пожалуйста…

Прижимаю ее к себе и твержу:

– Не буду…

Чтоб меня молнией пришибло, если я еще хоть раз сделаю ей больно.

Глава 27. Верю не верю

Ксения

Я сижу в кафетерии в полнейшем одиночестве, выбрала столик в