Передо мной шоколадный кексик.

Раньше я бы – ух… – слопала его в момент, с радостью запила соком и замурлыкала бы от удовольствия.

Но сегодня любимый десерт меня почему-то не радует, даже надкусить его не хочу.

Еще Светка простудилась как назло, не пришла сегодня в универ. А мне так нужно было с ней увидеться, поговорить. И в гости к ней не сходишь, ибо мне ни в коем случае нельзя болеть, я же беременна.

Главное, не пойму, почему мне так не по себе, ведь вчера все закончилось хеппи-эндом.

Тимур не прибил меня за то, что разбила его дорогущий телик. Даже не ругал.

Про ситуацию с Ариной мне все объяснил.

Опять же, признался в любви, как я и мечтала. Это было так трогательно, так взяло за душу… Потом сам сходил за новой упаковкой сметаны, купил мне еще шоколадок взамен тех, что я уронила. Хвалил меня за блины, целовал.

Я практически не сомневаюсь в том, что он признался мне в чувствах от всего сердца. В конце концов, только любящий мужчина не прибьет жену за разбитый телевизор. Ну правда! Хуже может быть только разбитая машина, как по мне.

А все равно внутри червячок сомнений.

Любящий – не равно верный и преданный до гробовой доски.

Эта Арина Штирлиц, что ли? Прям вот сидела в кустах и караулила, когда же мой Тимур вернется из командировки? А потом как напрыгнула на него, как давай целовать…

Звучит бредово.

Тем не менее я вчера сказала Тимуру, что верю ему. Почему? Да хотя бы потому, что очень хочу ему верить. Хочу продолжать с ним отношения, хочу его любви, нежности.

Впрочем, и на Солнце ведь бывают пятна, так?

Пусть это будет наше пятно. И, боженька, пожалуйста, пусть оно будет единственным!

Тимур вчера долго разговаривал со мной о том, что доверительные отношения не выстроишь за один день. Что нам обоим нужно стараться, быть откровенными друг с другом. Сказал, что никогда не изменит мне, что вообще терпеть не может людей, которые изменяют.

Ой, короче…

Кому в этой жизни верить, если не ему?

Думаю об этом, а перед глазами довольная физиономия Арины с этой ее коронной фразой «Жалко мне тебя».

Сама не замечаю, как влажнеют глаза.

Часто дышу, стараясь успокоиться. Еще не хватало разрыдаться прямо в кафе, пусть почти все уже разошлись на пары, вокруг сплошные пустые столики. Сейчас допью кофе и тоже пойду.

Неожиданно прямо перед моим столиком оказывается Дима. Удивительно, что без Вали.

Я смотрю на него недовольным взглядом, всем своим видом показываю – иди себе, не до тебя.

Но он моих молчаливых намеков не понимает, наоборот – отодвигает стул, нагло садится за мой столик.

– Я тебя сесть не приглашала.

– Ксюш, я тут дома кое-что нашел, – тянет он с кислой миной.

Достает из кармана мой кошелечек. Тот самый, старенький, черный, из-за которого я перед Новым годом рыдала на лавочке.

– На вот, – он протягивает его мне.

– Ух ты! – радуюсь потерянной вещи, заглядываю внутрь, деньги на месте. – Где нашел?

– Под кроватью, – говорит он с виноватым видом. – Он под полотенцем лежал.

Полотенце под кроватью… Что оно там делало?

– Как это под кроватью? А что же ты его тогда раньше не нашел? – удивляюсь.

– Я решил помыть полы, выгреб оттуда все и увидел.

– Дим, – хмыкаю недоуменно. – Я съехала от тебя три недели назад. Ты хочешь сказать, только сейчас в первый раз после моего отъезда решил помыть полы?

– Ты думаешь, я так часто прибираюсь, что ли? – пожимает он плечами.

А ведь и правда Дима – тот еще хрюндель. Пока мы жили вместе, уборка была исключительно на мне, а он носил домой продукты. Так что…

– Ясно, спасибо, – киваю ему.

Собираюсь встать, но Дима вдруг хватает меня за руку и просит:

– Ксюх, извини меня, пожалуйста.

– Э-э… За что? – поначалу не понимаю.

– Да за все. Я же думал, ты соврала про кошелек. Когда мы с тобой поругались в тот день, я был уверен, что ты пошла в общагу, ну или в крайнем случае поехала домой к родителям. Я понятия не имел, что ты там будешь сидеть одна на лавочке, к тому же без денег, и не знать, куда пойти.

При этом он хмурится, трет лоб. Видно, что эта речь далась ему с трудом.

– Дим, а почему ты подумал, что я соврала про кошелек?

– Ну как… – он разводит руками. – Чтобы выставить меня конченым козлом, зачем же еще? Мол, выгнал без денег на улицу, все дела. Вы ж, девчонки, постоянно врете, чтобы парни чувствовали себя виноватыми.

Да, невысокого он мнения о нас, девочках.

Морщу губы и отвечаю со вздохом:

– Не все девочки врут.

– Я понял… Знаешь, Ксюш, я только сейчас разглядел, увидел, какая ты на самом деле. Если бы вернуть время назад, я бы все по-другому сделал. Ты мне веришь?

Смотрю на его грустное лицо, и мне даже становится его чуточку жаль. Но и себя мне жаль. В какой ситуации я оказалась перед Новым годом…

Дима сильно опоздал со своими извинениями. Они что-то поменяли бы разве что, если бы он извинился сразу, а впрочем…

Хорошо, что он этого не сделал.

Это избавило меня от лишних метаний.

Тот случай навсегда изменил мое отношение к Диме, перечеркнул наши отношения. После того как он прогнал меня, узнав о беременности, о каком доверии может идти речь?

Тимуру верить хочу, а Диме уже никогда не смогу.

– Фарш не провернешь назад, – пожимаю плечами. – Что сделано, то сделано.

Дима сверлит меня взглядом.

– Это все, что ты мне скажешь? – спрашивает он с долей обиды в голосе. – Я, может, впервые по-настоящему прошу у девчонки прощения. У тебя прошу…

– Если тебя это задевает, то знай, я на тебя больше не злюсь, – пожимаю плечами. – Я замужем за другим, так что…

– Он тебя обижает? – вдруг спрашивает Дима. – Почему ты сегодня такая грустная?

– А вот это уже не твое дело, – говорю твердо и пододвигаю к нему свой десерт. – На вот тебе кексик, съешь, и больше ко мне не лезь.

Встаю и, не оглядываясь, спешу к выходу.

Ни кексик не хочу, ни Диму обратно в свою жизнь.

К Тимуру хочу…

Глава 28. Порядочный муж

Тимур

Я слышу, как в прихожей раздается звук отпираемого звонка, и довольно потираю руки.

Спешу встречать свою красоту.

Что-то она сегодня задержалась на лекциях, я