– А где она сама выучила испанский? Это был ее родной язык?

– Нет. В смысле, мне так кажется. Она была не из латиносов, если ты это имел в виду. Она была черной. Намного темнее меня. Я практически уверен, что она была американкой.

– Исходя из чего?

– По манере говорить. И у нее не было ни малейшего иностранного акцента.

– Ты перенял у нее испанский?

– Отрывочно, но в основном мы говорили по-английски. В этом вопросе батя был кремень. Мы не испанцы, мы американцы, твердил он. И не любил, когда мы говорили дома по-испански.

– И у нее была еще одна работа?

– Ага. Шитье и уроки испанского плохо оплачивались. Она работала на компанию, оказывавшую услуги по уборке. И гладила белье. Утюгом она орудовала как профи, скажу я тебе. Дьявол, да она гладила джинсы, которые я надевал в школу.

– А ты никогда не расспрашивал их о прошлом?

– Помню, как-то раз я хотел узнать о своих дедушках и бабушках. В школе устроили день дедушек и бабушек, когда я учился в третьем классе. Почти у всех были прародители, и они их привели. Я спросил батю про это. Он сказал, что они умерли. И больше ничего.

– А он не сказал, как они умерли?

– Блин, да какая разница?! – Марс шлепнул по перилам ладонью свободной руки. – Думаешь, отец убил своих родителей? А я – своих?

– Нет, я не думаю, что ты убил своих родителей. И не знаю, убивал ли твой отец своих. Не исключено.

Марс хотел было что-то сказать, но осекся и посмотрел на Декера в упор:

– В каком это смысле, черт побери?

– Тебе неизвестно о своих родителях ровным счетом ничего, Мелвин. Ты не знаешь об их родственниках. В вашем доме не было ни одного портрета родителей. Они никогда тебе ничего не рассказывали о себе. Как, по-твоему, почему?

– Хочешь сказать, что они что-то скрывали? – медленно выговорил Марс.

– Во всяком случае, это заслуживает изучения. Потому что если они что-то скрывали, это могло дать кому-то еще очень веский повод для их убийства.

– Лады, что еще мы выяснили о Рое и Люсинде Марс? – вопросил Богарт. Вся команда собралась вокруг стола для переговоров в арендованном офисе.

– Ну, – бросив взгляд на Декера, начал Миллиган, – должен признаться, это даже забавно. На самом деле мы не смогли выяснить о них ровным счетом ничего. Им выдали номер социального страхования, но когда я копнул, то больше ничего не всплыло.

– Ничего? – переспросил Богарт. – Думаешь, они украли номера?

– Возможно. А еще двадцать лет назад у них были в системе водительские права, но больше ничего мне о них выяснить не удалось.

– У Роя Марса была работа, – подсказала Джеймисон. – Как и у Люсинды. У них должны были делать вычеты на соцстрах из зарплат, они должны были подавать налоговые декларации и тому подобное.

– Но найти нам ничего не удалось, – ответил Миллиган. – Ломбард, где он служил, давно прекратил свое существование, но они могли платить ему наличными или бартером. И, может быть, то же касалось и его жены. А многие не подают налоговые декларации, потому что зарабатывают не настолько много и ничего не должны.

– Но подавать-то все равно надо, – указала Джеймисон. – Утаивание сведений о доходах – федеральное преступление.

– А уйма людей это игнорируют, – парировал Миллиган. – Очевидно, Марсы были как раз из таких, потому что в налоговом управлении никаких записей о них нет. А в Техасе нет индивидуального подоходного налога.

– А как насчет дома? – осведомился Богарт. – На него не было закладной?

– Опять же, если и была, то найти ее я не смог, – доложил Миллиган. – Но в кадастре недвижимости Рой и Люсинда Марс указаны в качестве владельцев.

– Хорошо, – подытожил Богарт. – То есть опереться нам практически не на что.

– Я проделал ряд запросов, – Миллиган бросил взгляд на Декера. – Копы не могут сказать, кто позвонил в «девять-один-один» насчет пожара. Если они вообще это знали, то документы давно пропали. Я также спросил об интерьере дома. Пропавшие фото со стены и все прочее. Очевидно, они ничего не фотографировали на месте преступления, кроме трупов.

– Какая халатность, – высказался Богарт.

– Думаете, он невиновен? – поинтересовался Миллиган.

– Склоняюсь к этому, – ответил Декер.

– Почему? – вступил Богарт.

– Кровь в машине. Я подкинул Марсу два правдоподобных оправдательных объяснения появления ее крови у него в машине. Ни то ни другое копы не смогли бы опровергнуть. Кровотечение из носа или порез. Он отверг оба. Сказал, что она ни разу не садилась в его машину. Виновный ухватился бы за любое объяснение из двух. Но не Мелвин.

Остальные обменялись взглядами. Строгая достоверность сказанного Декером начала доходить до них.

– Так это была проверка для Марса? – спросила Дэвенпорт.

– И он ее выдержал, – подтвердил Амос. – Во всяком случае, в моих глазах. – Он приподнял стопку сколотых бумаг. – Это остатки протокола вскрытия Марсов. Прямиком из офиса коронера. Его не туда сунули.

– Как вы об этом узнали? – заинтересовался Богарт.

– На обложке протокола было указано, что он из тридцати шести страниц. А вложено было только тридцать четыре. Я позвонил.

– И что, на новых страницах есть что-нибудь существенное? – полюбопытствовала Джеймисон.

– Одна вещь. У Люсинды Марс была глиобластома четвертой стадии.

Все ошеломленно уставились на него.

– Рак мозга? – уточнила Дэвенпорт.

– Согласно протоколу, последняя стадия рака.

– Мелвин ни разу об этом не упоминал, – заметила Джеймисон.

– Может, не знал, – предположил Декер.

– Но как это влияет на дело? – не понял Миллиган.

– Не знаю, влияет ли вообще. Она уже умирала, но кто-то ее убил. – Декер поглядел на Дэвенпорт: – Давайте на минутку отложим это и сосредоточимся на сыне. Каково твое заключение о его психотипе?

Та пододвинула к себе пометки.

– Интеллект порядком выше среднего, сочетает начитанность с уличной сметкой. Окончил колледж экстерном со специализацией в бизнесе. Отнюдь не дурак. Демонстрирует любопытную комбинацию скрытности со способностью полностью раскрываться и тогда весьма решительно заявляет о своей невиновности и несправедливом осуждении.

– Не так уж и диковинно для человека, просидевшего в тюрьме два десятка лет, – заметил Богарт. – Научился манипулировать системой.

– Возможно, – согласилась Дэвенпорт. – Это я тоже, конечно, разглядела, но Марс какой-то не такой. Не могу точно сказать, в чем именно. Он отчаянно хочет знать об этом Чарльзе Монтгомери побольше. Хочет знать подробности, которые якобы знает Монтгомери, привязывающие его к убийствам. И остерегается, что власти попытаются связать его с Монтгомери каким-нибудь сценарием убийства по найму. Он убежден, что не выйдет из тюрьмы, несмотря на невиновность. Фактически говоря, его убежденность в этом граничит с паранойей.