– И часто она вас навещает? – спросила Дэвенпорт.

Монтгомери уперся в нее взглядом.

– Еженедельно, как часы.

– Это мило, – заметила Дэвенпорт, удостоившись настороженного взгляда Монтгомери.

– Еще кто-нибудь вас навещает? – осведомился Декер.

– Больше никого у меня нет.

– Никаких адвокатов или вроде того?

– Они пытались. Лоханулись. И отвалили.

– На когда назначена ваша казнь? – спросил Амос.

– Через три недели со вчерашнего дня.

– А почему вы предпочли электрический стул смертельной инъекции? – полюбопытствовала Дэвенпорт.

Все посмотрели на нее.

– Решил, что надо привыкать к поджариванию. Там, куда я отправляюсь, это пригодится, – осклабился Монтгомери. – Так почему бы не уйти с шумом и фейерверком?

– Что планирует ваша жена после того, как вас не станет? – справился Декер.

– Начать по новой где-нибудь в другом месте.

– Верно, – согласился Декер. – Мы передадим ей привет от вас при встрече.

– Я ведь поступил правильно, верно? – нервно поинтересовался Монтгомери.

– Это не мне решать, – отрезал Амос. – И еще одно. Вы крали у Марсов деньги или какое-нибудь имущество?

Монтгомери уставился на него с явной настороженностью:

– Нет. А разве легавые сказали, что крал?

– Вы совершали еще какие-нибудь преступления, пока были в городе? – продолжал расспросы Декер.

– Нет. Я же вам говорил. Убил их и рванул когти оттудова.

– Значит, не задерживались для какой-нибудь поденной работы или вроде того?

Монтгомери воззрился на Декера, как на сумасшедшего:

– После убийства двух человек?!

– Значит, нет?

– Нет, черт возьми!

– И далеко вы уехали, когда покинули город?

– Не знаю.

– Помните, в какой город?

Монтгомери на минутку задумался.

– Может, Абилин… Ага, верно. Махнул на Двадцатое федеральное и просто гнал на восток. Впоролся прямиком в Абилин.

– Это у нас где-то миль сто восемьдесят? Часа три езды?

– Где-то так, наверное, ага.

– Ладно, спасибо.

Все уже уходили, когда Монтгомери вдруг их окликнул:

– Не скажете мистеру Марсу, что я сожалею?

– Не думаю, что это столь уж удачная идея, – оглянулся на него Декер.

Они поехали прямиком к дому Реджины, находившемуся, как и сказал Монтгомери, всего в двадцати минутах от тюрьмы.

Небо грозило дождем, а то и снегом, потому что температура стремительно опускалась, хотя в этой части Алабамы снег редкость.

Богарт вел машину, а Декер сидел рядом с ним. Дэвенпорт на заднем сиденье делала какие-то записи на своем электронном планшете. Миллиган рядом с ней делал то же самое на своем.

– Страшный человек, – заметила Джеймисон, сидевшая слева от Миллигана.

– Ну, хотя бы общественности нечего больше будет тревожиться на его счет, – отозвался Богарт.

– Как вы думаете, он вытворял все это из-за травмы головы? – спросила Алекс.

– Не знаю, – ответил спецагент. – С точки зрения закона это, очевидно, не играет ни малейшей роли.

– Пожалуй, – с сомнением проронила она.

– Лайза, а каково твое мнение о нем? – поинтересовался Богарт, глядя на Дэвенпорт в зеркало заднего вида.

– Навскидку – он правдив. – Она подняла глаза от планшета. – Явно чертовски уклончив и осторожен, но выглядит искренне раскаивающимся. А если он страдает от ПТСР и эта рана головы повлияла на критические участки его мозга, его последующие действия вполне объяснимы.

Тут она заметила, что Декер смотрит в боковое окно, очевидно пропуская ее слова мимо ушей, и спросила:

– А ты что думаешь, Амос?

Не дождавшись в ответ ни слова, Дэвенпорт потянулась вперед и тронула его за плечо. Вздрогнув, он оглянулся.

– Извини, – сказала она. – Я спрашивала, что ты думаешь о Монтгомери?

– Я думаю, куда важнее, что мы думаем о Реджине Монтгомери.

– Это почему же? – пришла она в недоумение. – Я помню, ты говорил, что надо выяснить, есть ли у Монтгомери семья.

– И надеюсь, мы вот-вот получим кое-какие ответы.

Реджина Монтгомери жила в одном из ряда старых двухквартирных домов, обветшавшем настолько, что от полного разрушения его отделяли лишь пара ржавых гвоздей и пара укусов термитов. Они припарковались перед домом. Посреди двора без единой былинки стоял старый «Бьюик» кремового цвета с потрепанным дерматиновым верхом. Вся округа производила впечатление чумных кварталов. Издали донесся гудок товарного поезда.

Когда они направились к передней двери со стеклом в виде пирамиды, треснувшим примерно на уровне глаз, с неба заморосило.

Богарт постучал в дверь.

– Соседняя квартира выглядит брошенной, – заметила Дэвенпорт.

– Да здесь половина домов выглядят брошенными, – поддержал ее Богарт.

Послышались приближающиеся шаги, и дверь открылась.

Реджина Монтгомери оказалась среднего роста, худой, а ее некогда каштановые волосы почти совсем поседели. Одета она была в выцветшие джинсы, туфли без каблуков и свитер, чем-то замаранный у талии.

Они назвались, и Реджина впустила их в дом.

Тесная гостиная была скудно обставлена дешевой потрепанной мебелью. Хозяйка провела гостей на кухню, убрала со стульев какие-то коробки и стопки бумаг и жестом пригласила сесть за маленький столик, стоявший посередине. Стульев было всего четыре, так что Миллиган и Дэвенпорт остались стоять.

Тревожно оглядев всех по очереди, Реджина наконец остановила взгляд на Богарте, предъявившем свой жетон ФБР.

– Чего вам от меня надо? – без обиняков спросила она.

– Просто задать несколько вопросов. Мы поговорили с вашим мужем…

– Просто для вашего сведения: хотя мы и вправду не разводились, вместе мы не жили давным-давно. Он сидит по тюрьмам уже много лет.

– Но официально он все еще ваш муж?

– Да.

– Когда вы узнали, что он, возможно, убил Роя и Люсинду Марс?

Она с сосредоточенным видом облокотилась на спинку стула.

– Когда пошла в тюрьму навестить Чака.

– Дату не помните?

– Точную – нет. Впрочем, я езжу каждую неделю… Дайте сообразить. – Взяв пачку сигарет со стола, Реджина закурила, выпустила дым через ноздри и несколько секунд молчала. Потом сказала: – Наверное, пару месяцев назад или около того. Может быть. Я толком не помню.