— Это чужие вещи.

Правильные слова, если не обращать внимания на тон, и позабыть, сколько Иваныч ворчал, прежде чем одолжить мне часы.

— Если смотреть с моего ракурса, это не чужие вещи, а возможность сдать на три рюкзака больше.

— Если с ними что-то случится, мне мозг вынесут: мол, как допустил? И что я им скажу, что Сереге надо было?

Вздохнул я, уже жалея, что не купил кусок брезента или плотную полиэтиленовую пленку. Надо будет на будущее зайти домой, у Сереги в кладовке лежал приличный кусок брезента. Заодно и Бакса подкормлю.

— Иваныч, работы на пять минут: забрать рюкзаки, нагрузить их и доставить сюда. Если с ними что-то случится, скажешь, что ты отвернулся, а я их забрал. И у меня с сегодняшней получки компенсацию бедолаге удержишь. Идет?

— Ладно, бери.

Вот сразу бы так. Нет, Иванычу хочется услышать, как его упрашивают.

Но забрать рюкзаки я не успел. В дверь без стука поочерёдно зашли бойцы, которые ежедневно зачищали наш ресурсный осколок. Они проходили мимо меня — укутанные в системную броню люди. Каждый держался так, будто ожидает нападения в любой момент и с любой стороны. Что примечательно, зашли четверо: поздоровались с Иванычем, кивнули мне и как-то привычно и буднично рассредоточились по всей площади помещения, болтая с бригадиром. Пятый остался на улице — курил и осматривал территорию, заткнув большой палец правой руки за ремень рядом с ножнами меча. Ещё один из четвёрки, быстро пожав Иванычу руку, ушёл курить уже через дверь, идущую к осколку. Итого трое контролируют помещение, два — территорию снаружи.

Атакуй их сейчас кто — заметят и отразят атаку. Настоящие специалисты, без шуток. Замечал ли кто-то из сборщиков, как именно они смотрят, как действуют? Эта пятёрка — образец слаженности, они даже поворачиваются спинами только к своим. И всё это непринуждённо, естественно, без малейшего напряжения. Ребята не прилагали никаких сил, чтобы контролировать территорию — они делали это на автомате. Квадратный бритый бугай, командир пятёрки, шутил о чём-то с Иванычем, остальные добавляли шуток, рассказали пару слухов, в том числе о F— ранговых пробужденных, которых вчера скопом дернули на миссию, и рассматривали территорию за окнами, умудряясь одновременно с этим контролировать нас обоих. Как только Иваныч подписал какие-то бумаги, бойцы свернули разговоры и исчезли.

Боевая пятёрка — великая вещь. А еще, как я понял, кинув на них оценку, у обычных бойцов ранг D, у командира — С. Больше ничего не узнал.

Если я захочу в будущем зачищать осколки, мне придётся довести контроль местности до автоматизма. Нужно будет достичь уровня этих бойцов и преодолеть его, потому что их пятеро, а я хочу действовать в одиночку и лучше.

— Долго мне ждать руду? — прогундел Иваныч. — Рабочий день не резиновый.

Я вздохнул, давя неуместное желание высказать мужику, какой он хреновый бригадир, взял сумки и телепортировался в убежище. Там аккуратно наполнил свой и чужие рюкзаки, хотя подмывало назло вредному усачу кидать добытое как попало, и перенес все в сторожку. Иваныч взвесил добычу, я получил шестнадцать тысяч.

Деньги меня порадовали, но напрягло ощущение холодка в груди. Оно стало более отчетливым, оповещая, что больше я способностью сегодня воспользоваться не смогу.

Неожиданно неуютное ощущение. Я за пару дней свыкся с мыслью, что в любой момент смогу использовать навык и оказаться в уютном месте, где меня не достанет опасность, а тут... не знаю, как лишиться артефактной брони, которую даже на ночь не снимаешь. Странное, неприятное чувство.

Рабочий день был не резиновым не только для Иваныча, но и для продавцов-консультантов в магазине системных предметов на железнодорожном вокзале. Потому я не пошел к ним после работы, а решил снять номер со всеми удобствами в гостинице.

Можно было не заморачиваться насчет съемного жилья. Думаю, Серега, если бы набрался смелости для такого кардинального решения, как уход из дома, наверняка бы ночевал в убежище и работал в осколке, не тратя лишних денег на посторонние удобства. Увы, я таким неприхотливым не был. Мне есть, с чем сравнивать: я жил отшельником во время путешествий и охоты в прошлом мире, и не готов отказываться от горячей пищи, нормальной кровати и душа. В убежище всего этого нет, и мне легче заплатить за перечисленное, чем тратить время на готовку, установку дизельного генератора и возню с прочими удобствами, облагораживая трухлявый домик. Я за то же время могу добыть побольше руды и продать ее, заработав деньги на экипировку. А если денег станет много и будет желание и возможность тягать в убежище людей, могу запустить внутрь бригаду разнорабочих, чтобы они разобрали нахрен этот неказистый дом, залили качественный фундамент и построили в пространстве убежища что-то нормальное: двухэтажное и дорогое. Внутри можно установить кухню с артефактной техникой, а во дворе, как и хотел, сад разбить. Но это все потом, если надумаю. Сейчас же меня устроили горячий душ, плотный ужин и чистая постель. Настолько устроили, что я оплатил проживание наперед, оставив у себя лишь четыре замусоленные купюры по пять тысяч — то, что мне было необходимо для обмена кольца.

Только вот когда я дошел утром до магазина, продавец встретил меня извиняющейся улыбкой и неприятными словами:

— Сожалею, но для обмена вам придется доплатить двадцать пять тысяч, а не двадцать.

— Да-а? — издевательски протянул я, сожалея, что потратил время и пришел сюда. — Кольцо подорожало? Не вижу изменений на табличке рядом с артефактом.

— Я посоветовался с нашим оценщиком, и он сказал, что покупка колец с ограничениями — риск, поэтому я не могу продать наше кольцо меньше, чем за ваш артефакт и двадцать пять тысяч сверху. Мне жаль.

— Мне не нравится ваша математика.

В ответ на мои слова зашевелился охранник возле входа, однако мне на его разминку было плевать.

— Сожалею. Примите наши извинения.

Это можно было проглотить. Можно было набить завтра деньги и наконец поменять артефакт на другой. Но так ли оно мне нужно? Я меняю одно кольцо на другое, ранги одинаковые. Так почему я должен доплачивать двадцать пять тысяч? Это треть цены за артефакт!

Пожалуй, поступлю гораздо проще. Я плюну на это чертово кольцо и куплю себе резак, с которым обеспечу себе такую норму добычи, что через месяц увешаю пальцы кольцами. С такой математикой, в которой тебя обсчитывает чмо в дорогом костюме,