— К сожалению, кажется, нет. Но есть ведь пара вещей, о которых они не знают.

Я полез в сумку и разложил перед ним свои снимки. За время поездки они изрядно помялись. Рассказав Джилл о подарке, который сделал мне Элио, я попросил ее ничего не говорить об этом Теду. Его отец попал в неприятности, запутался, чуть не сошел с ума, оказался в конце концов убит, и как знать, не станет ли эта хворь заразной. Это было вполне пристойное рассуждение, но в корне неверное. Никто из нас не живет в полной изоляции от остальных.

В стопке фотографий сверху лежал снимок серебряного слоника.

— Тебе известно, что это такое? — спросил я. Он этого не знал, и мне пришлось объяснить. Я показал ему также шесть других слоников на снимках королевских «Бугатти». Тед полюбовался фотографиями, а затем пожал плечами и едва слышно вздохнул.

— Вы должны понять, мистер Эшер. Мы с отцом не говорили о его делах. Никогда. Только ребенком я играл со всеми этими его снимками и трофеями. В семейном святилище, как говорила мама.

Она по-прежнему говорит о семейном святилище. Говорит, что именно оно заставляет ее чувствовать себя профессиональной вдовой, подобно героине «Татуированной розы».

А Тед продолжал предаваться воспоминаниям.

— Однажды папа повез меня прокатиться на Тридцать пятой модели. Я сидел у него на коленях, мы проехали по прибрежному шоссе до самого Амагансетта. Я помню, что шел дождь, машина пошла юзом, мы чуть не перевернулись, я разбил губу о руль. Когда мы вернулись, мама расплакалась и принялась кричать на отца, а он в ответ — на нее. Они устроили чудовищный скандал. — Он поднялся на ноги, прислушался к шороху листвы у нас над головой. — Мило, правда? Когда я отправился в мою первую экспедицию, именно это мне и понравилось. Тишина и покой.

Я уже скрошил москитную палочку до основания. Ее остатки я втер себе в ладони.

— Тед, и у меня есть детские воспоминания, которыми можно довести до слез любого. И у каждого они есть. Но я все время думаю о твоем отце, думаю о том, как он буквально разрывался на части. А ты что — не замечал этого?

— Я виделся с ним на прошлое Рождество. Он был таким… далеким… но в конце концов я ведь перед этим отсутствовал целый семестр. И я подумал, что дело, должно быть, во мне самом. Он даже был так любезен, что осведомился о моих успехах. Даже звонил мне пару раз — спрашивал, как мои дела.

— И ничего не упоминал о машинах? Или о своей договоренности с Харрой?

— Нет. — Тед вернул мне фотографии. — Больше я о нем ничего не слышал.

Я поиграл стопкой фотографий, как колодой цыганских карт, но каков бы ни был расклад, он оставался вне пределов моего понимания.

— Тед, я не в том положении, чтобы затевать что-нибудь незаконное, и все же я тебя кое о чем попрошу. Пусть весь этот разговор останется между нами.

Он, казалось, меня не слышал. Он смотрел туда, где его однокашники обступили профессора Роше, высоко поднявшего какую-то находку. На расстоянии нам было не видно, что именно они нашли.

— Она ведь говорила мне. — Тед мрачно рассмеялся, запустив в волосы пятерню. — Она говорила, а я ей не поверил. Нет, Карри все-таки большая умница!

Что мне было сказать. Я чувствовал себя палачом. Вивисектором. Малость потерпи, будет совсем не больно…

— Тед, — начал я со всей доступной мне деликатностью. — Она такая важная. Меня огорчает, что восемнадцатилетняя девушка держится, словно ей сорок пять.

При всем своем упрямстве Тед вынужден был согласиться.

— Карри не всегда такая. Я помогаю ей как могу. Но в детстве ей пришлось хлебнуть немало горя. Да ведь и всем нам, верно?

Он сделал попытку рассмеяться.

— Мне помнится, на аукционе ты что-то говорил о трудностях в семье.

Он тут же занервничал.

— Послушайте, мистер Эшер, все эти расспросы никуда не ведут. Не надо ворошить угли в чужом очаге. До добра это не доводит.

— Может быть, Карри стоило бы призадуматься над этим, прежде чем она на пару с Джоном Сполдингом устроила на людях такой спектакль.

— Ну, она вышла из себя. — Тед взял с земли пригоршню камешков и принялся по одному подбрасывать их в воздух. — Он ужасно обращался с нею, когда она была маленькой.

Я представил себе лицо Карри, вспомнил ее стычку со сводным братом.

— А разве она в той ссоре не упомянула какую-то женщину?

Да, так оно и было — и сейчас сразу же выплыло на поверхность. «Почему вам с Люсиндой просто не признать, что у вас кончились деньги?»

Мне даже не пришлось произносить это вслух. Тед уже вспомнил эти слова — и воспоминание его явно не обрадовало.

— Люсинда — мать Джона. Я никогда с ней не виделся. Знаю о ней только со слов Карри. У Джона есть и родная младшая сестра. Ее зовут Коринной. Они все живут в окрестностях Шорт-Крика, к северу от Большого каньона. Их дом когда-то принадлежал Джулиану Сполдингу. Карри привыкла…

Тед резко и отчаянно затормозил.

— Ну, так?

— Да нет, проехали. — Он поднялся с места. — Я нужен профессору. — Он привязал альпинистскую веревку к брючному ремню. — Послушайте, мистер Эшер, мне действительно хотелось бы рассказать вам об отце побольше. Я понимаю: вам кажется, будто вы совершаете своего рода благодеяние.

— Ну, не так уж я благороден. Иногда мною движут предельно низменные мотивы.

Я решил надавить на него посильнее. Почему Теда так раздражала любая колючка на фамильном древе Сполдингов?

— Там идет настоящая война, черт бы их всех побрал! — вырвалось у него. — Джон с Люсиндой всегда и во всем заодно. Они не принимают Маргарет, мать Карри. А ведь сама Маргарет никогда не причиняла им никаких неприятностей. Она настоящая дама.

— И куда моложе Люсинды, должно быть.

— Да… — Тед поморгал, словно мой полувопрос внезапно сбил его с толку. — Да, конечно. Люсинде сейчас уже, должно быть, все семьдесят.

— Значит, прошло достаточно времени, чтобы перестать сокрушаться по уведенному мужу. В конце концов, и сама Карри уже взрослая женщина…

Взрослая женщина, которая в детстве претерпела надругательство со стороны сводного брата. Какого рода надругательство? И почему после выходки Джона Сполдинга на торгах я не задал себе достаточно очевидный вопрос? Каким образом Карри и Джон ухитрились когда-то быть прихожанами одной и той же мормонской церкви? Членами одной и той же общины?

До меня начало кое-что доходить. Тед понял это по моему лицу, он вновь подсел ко мне, во всей его повадке появилось сейчас что-то заискивающее.

— Мистер Эшер, давайте заключим джентльменское соглашение. Я не передам Карри о нашем разговоре, если вы тоже будете держать язык за зубами.