— Вот, полюбуйтесь, — язвительно проговорил Семен Иванович, обращаясь к Гурову. — Наглядный пример. Мы не негры, мы белые люди. Коренные москвичи. Хотим — ходим на работу, хотим — не ходим. Да, Дима? Так? Правильно я говорю? Жильцы у нас уже чуть ли не вплавь к своим квартирам добираются, кричат — где слесарь? А слесарь вот он, во всей своей красе. Как головушка твоя? Не мучит?

— Семен Иванович, я…

— Нет, ты скажи, если что. Мы подсуетимся, поможем. Таблеточку дадим, чайку организуем. Кофе, ванну. На курорт тебя отправим, чтоб здоровье поправил как следует.

— Семен Иванович!..

— Я уже миллион лет Семен Иванович! — дал выход эмоциям разгневанный начальник. — Мне эти, из сто двенадцатого дома, уже весь мозг вынесли. Каждые пять минут звонят. А я должен оправдываться неизвестно в чем, ждать, пока ты там с бодуна проспишься. Смотри, Дима, еще раз такое повторится…

— Семен Иванович, клянусь…

— Ладно. Слышали уже. Сейчас бери Фурката, и бегом на место. Чтоб одна нога здесь, другая там. Чтоб через пять минут в подвале был!

Встрепанный Дима исчез, а Семен Иванович с досадой резюмировал:

— Вот вам, пожалуйста. Вот так вот у нас работают местные. Те, которые не мигранты. Ведь если у них двадцать лет назад родители сюда по лимиту приехали, они ведь уже коренными считаются. Это чтоб кто-то из… да того же Заура взять. Чтобы он когда-нибудь с бодуна на работу явился? Или опоздал? Или задание не выполнил? Да сроду такого не бывало! А все почему? Потому что знает, что в любой момент могут его турнуть, и тут же на его место еще десять таких же попросится. А с этим, что с ним сделаешь? Хоть кол на голове теши.

— То есть работой приезжих вы были довольны? — спросил Гуров, пытаясь вернуть разговор к первоначальной теме.

— И работой, и дисциплиной. А почему бы мне не быть довольным? Приходили вовремя, работали добросовестно. Пьянок этих и прочего даже в помине не было. Вы вот говорите, что там в воровстве каком-то их заподозрили, так я вам скажу — брехня все это. Зачем им воровать? Найдут — депортируют сразу, въезд запретят. А может, и того хуже — за решетку посадят. Что ж они, дураки совсем?

— Я так понял, у вас и кроме них есть мигранты среди персонала? Как они, общались с товарищами?

— Да кто их знает? Они между собой все больше по-своему разговаривают, я не понимаю. Конечно, приезжие эти отдельной кучкой держались, наши-то не больно с ними… дружили. Они, мол, работу отнимают. А чего они отнимают? Вон у тебя — полный подвал работы. Иди, делай. Зарабатывай. А он только в кабак смотрит. Работяга.

— А могу я поговорить с кем-нибудь из этой кучки? Интересно будет узнать их мнение о Юсуфе и Зауре. Все-таки они ближе общались с ними, может быть, и тайные склонности лучше изучили.

— Поговорите, если есть желание. Никто не запрещает. Только… не похожи они на воров. Нормальные ребята, дисциплинированные, работящие. Вора, его сразу видно, так глазами и рыскает, чего бы стянуть. А эти — нет. Нормальные ребята. Думаю, и остальные вам то же самое скажут. Пройдите в котельную, поговорите. У них сейчас… — Семен Иванович взглянул на часы. — У них сейчас перерыв обеденный. Они обычно в котельной устраиваются. Сходите, поговорите.

Котельная представляла собой отдельно стоящую кирпичную коробку, в которой не было ни одного окна. Когда Гуров подходил к ней, он видел, что вместе с ним с разных сторон туда сбредаются худощавые темноволосые парни, по «фирменной» одежде которых легко было распознать уличных рабочих.

Поняв, что обеденный перерыв и впрямь не за горами и что в котельной вот-вот соберется вся бригада, Лев прибавил шагу. Он надеялся, что хоть здесь-то наконец сможет получить внятные сведения о том, что представляли собой Юсуф и Зауре, каковы были их жизненные интересы и чем они занимались в свободное от работы время.

Но, вопреки ожиданиям, разговор в котельной дал еще меньше, чем беседа с директором.

Увидев незнакомца, зашуганные гастарбайтеры уткнулись в пластиковые емкости с «одноразовой» лапшой и, казалось, потеряли разом дар речи и слуха. Как ни старался Гуров представиться рубахой-парнем, которому и нужно-то было всего лишь отыскать приятеля, его дружественным призывам никто не внял и на доброжелательные улыбки никто не отреагировал.

Казалось, ни один из присутствующих никогда в жизни не слышал русского языка, и очередное вымученное «не знаю» в ответ на самый незатейливый вопрос, типа «как зовут?», произносилось с таким сильным акцентом, что полковник с трудом улавливал смысл.

Тут он заметил Диму, понуро бредущего к одноэтажной пристройке с гаечным ключом в руке, и, сообразив, что его плохое настроение можно использовать в интересах дела, поспешил наперерез.

— Что, тяжко?

Обращение оказалось неожиданным. Дима отшатнулся, но потом, видимо, вспомнив, что они уже встречались, угрюмо буркнул:

— Угу.

— Пойдем, пивка выпьем. У тебя же сейчас обеденный перерыв.

— А что за праздник? — недоверчиво глянул Дима.

— Да ладно, не парься, — по-свойски ответил Гуров. — Я угощаю. Устал, хочется горло промочить, а один сидеть не люблю. Пивко, оно хорошо в компании.

— Да? Ладно. — Похоже, голова у Димы и впрямь болела не на шутку. — А где сидеть-то будем?

— Да вон хоть там, в тенечке, на лавке, — кивнул Лев на старую скамейку, стоявшую в романтичной тени огромных кустов сирени. — Какое тебе взять?

Вскоре он уже сидел рядом с Димой под кустом сирени, делая вид, что прихлебывает из банки, и небрежно говорил:

— Чудака одного надо найти, он мне задолжал мало. У ваших тут поспрашивал, ничего толком сказать не могут. Уволился, говорят, вот только что, буквально сегодня.

— Правда? А кто это у нас тут уволился? — ответил Дима, с видимым удовольствием потягивая пиво. — Что-то не слышал.

— Парень один. Юсуф.

— Юсуф? Он что, уволился? Вот это новость! Я и не знал.

— А откуда он вообще? Где живет, знаешь?

— Не-а. Эти черные, они обычно где попало ютятся. В «крысятниках» разных. Лишь бы платить меньше или вообще не платить. Из наших, я думаю, больше половины в старой общаге живет неподалеку. Дом под снос, все разворочено, ни одного стекла в окнах. А этим ничего. Нормально.

— Юсуф тоже там жил?

— Жил. Но потом свалил оттуда. Они с одним парнем квартиру на двоих сняли. Только я не знаю где. Где-то не очень далеко, наверное, а то как же на работу ездить.

— А что ж другие не снимут? Нравится в «крысятниках» жить? Без стекол на окнах.

— Не знаю. Может, просто экономят.

— А эти что ж, не экономят? Самые богатые?

— А черт их знает. Они вообще «левые» какие-то.

— Как это, «левые»?

— А так. Поначалу вроде ничего, пришли, работали. Все, как у всех. А потом Юсуф этот, видать, с какими-то ловкачами снюхался. И пошло. Сначала Заура своего за собой утянул, потом и других начал агитировать. Смотрите, говорит, как у нас хорошо — и квартиру сняли, и оделись как люди. Айда тоже к нам, в нашу завидную организацию.