В общем, я «качал свою магическую мышцу», где и когда только можно было, занимаясь Ведами раз в шесть больше, чем до пробуждения памяти прошлой жизни… Что вкупе с возросшим Разумом (а этот параметр, как оказалось, значительно влияет на эффективность многих методов развития) дало заметный прирост к скорости моего самосовершенствования, и я стал заметно быстрее продвигаться к следующему уровню, и если всё пойдет в том же ритме, то осенью смогу уже и двенадцатый взять…

Кстати! Разум! После моего похода на митинг и в библиотеку я таки обнаружил у себя разблокированную Магию, так что теперь в данном параметре зеленоватым цветом (видимо, намек на магию природы) гордо мерцала двойка, что было просто великолепным результатом, если верить Виктории… Но поразило и обрадовало меня не только это. Параметр разума продолжал расти! В тот же вечер он дополз до 22, ещё через неделю до 27, и хотя всё это сопровождалось периодическими головными болями, беспокойным сном и не к месту всплывающими «флешбеками» о прошлой жизни, но оно того стоило, тем более, что от легкого покалывания в голове всегда можно было избавиться чтением той же Малой Веды Здоровья! В общем, похоже, «багаж» знаний в день моего «пробуждения» распаковался в черепной коробке не полностью, и опыт шести с хвостиком десятков лет прописывался в нейронных лабиринтах головного мозга постепенно, конвертируясь при этом в очки Разума…

И ещё пару слов о моей «новой» жизни. После утренней «медитации» по расписанию шел семейный завтрак, семейные объятья «на дорожку» и пробежка до Цеха.

Восьмичасовой рабочий день с перерывом на обед, агитацию, политинформацию и разбор рабочих «полетов». А пахали мы со товарищи как тот папа Карло, в перерывах рассуждая об краснознаменной эскадре космических кораблей Большого Театра…

Любопытный нюанс, который я не сразу осознал — ничего по-настоящему тяжелого (в прямом смысле слова — в килограммах) молодняку навроде нас не поручали. Мы возились с мелкой доводкой деталей да выполняли функционал из серии «принеси, подай, …, не мешай».

Почему так? А всё дело в пресловутой «системности» мира.

Большинство рабочих «за тридцать» были в полтора-два раза меня сильнее… Двадцать лет при регулярных нагрузках и периодических «левелапах» — даже для простого работяги срок, за который Тело на дополнительные десять-двадцать очков прокачать вполне реально…

Вот и выходило, что местный пролетариат хоть с виду не Шварценеггеры, но бревна поперек себя шире на плечах таскал запросто, а кто-то ими даже жонглировал…

А я большую часть времени занимался вознёй с мелкими деталями. И должен сказать, это неплохо у меня получалось. Монотонная работа мозги прочищает, при отвлеченных мыслях эффективность труда даже возрастает, так как мозги не мешают телу делать своё дело… А уж когда я на чтение Вед перешел, то скорость проковки, штробления и прочей доводки мелких, но не сложных в обработке деталей подскочила раза в два… Юхтин даже сказал, что если я такой результат стабильно держать смогу, то он мне к концу месяца премию выбьет.

Вот! Сразу видно, что боевой, а не кабинетный коммунист! Ударно поработал — получи (если есть что давать)!

— Товарищи, прошу несколько минут вашего внимания! У меня важные политические новости…

Перед обедом Игнатий Петрович нас каждый раз ловил и устраивал «десятиминутку» просвещения. Причем, темы выбирал самые разные. О международной политической арене, о жизни в нашем молодом государстве рабочих и крестьян, а порой говорил о коммунизме в целом, о революции и долге каждого советского гражданина внести свой вклад в общее дело…

И тут я бы даже посмеялся, если бы не одно «но»… Производительность нашего цеха после выступлений этого революционного мага действительно стала повышаться, а «пролетарская сознательность» резко пошла в гору…

— Игнатий Петрович, но как мы это сделаем? Мы честно, без дураков, всю смену пашем! И не можем поднять производительность в два раза!

— Ты же советский человек, Скороход! В тебе скрыт неисчерпаемый потенциал, в твоей груди бьётся жаркое пролетарское сердце! Ты можешь! — отвечал Юхтин на возмущение очередного рабочего, после чего толкал воодушевляющую речь, призванную разбудить «силу духа трудового народа».

И она «будилась»… День-два, и производительность этого обобщенного Скорохода начинала расти. Тот, словно распалялся, начинал работать с остервенением, да ещё и других за собой увлекал… Скажу честно, подобный эффект действовал и на меня! Я «горел» работой всю смену, переживал и радел за каждую деталь…

Да Боги! Я даже заподозрил, что «советский человек» — это действительно какое-то местное усиление, которое только по недоразумению в системном статусе не прописывается…

И только к концу первой рабочей недели, я разобрался, что же тут происходит. А происходит магия «Пламенное сердце» [1]. «Ленинцы», «Ленинский отряд», «Ленинский набор». В этом мире все эти термины имеют вполне конкретное значение… Это люди Ревота (революционного отряда, ох уж эти советские сокращения…) Владимира Ильича, те, с кем он поделился магией своего фамильяра. Как выяснилось, эта магия позволяет не только огненные шары запускать, но и дарует пользователям возможность «воспламенять» сердца людей! Разжигать в них чувства и усиливать нужные мысли.

В общем, магия Ленина оказалась идеальным инструментом оратора и революционера. Это не гипноз. Чтоб был эффект, человек должен быть хоть немного солидарен с выступающим, разделять его взгляды.

Именно благодаря этому свойству Юхтин смог в сжатые сроки достучаться до рабочих, и из раздолбаев или простых обывателей, которых интересовала лишь зарплата, он начал ковать радеющих за общие результаты пролетариев.

Люди горели работой, задерживались по вечерам, позабросили «перекуры», а между собой стали поговаривать, что можно и в три смены работать, нужно только полномочия перераспределить…

Вот только дальше разговоров это не пошло, ибо от таких «революцьонных» идей волосы зашевелились уже у нашего начальника цеха.

— Вы что это, совсем охренели? Вы так весь процесс угробите! — орал Балашов.

— Нет границ у пролетарской выносливости! — зло скалился Юхтин, — или вы против повышения выработки в нашем цеху? Против пламенного трудового порыва пролетариев? Гляньте — показатели за две недели почти в полтора раза взлетели, и это не предел!

— Какие полтора раза? — ярился Иван Терентьевич, — у нас же процент брака так вырос, что больше половины вашего «прироста», — это слово специалист выделил особенно, — перекрывается! А износ оборудования? А нарушение взаимодействия между цехами? А техника безопасности? Что вы мне скажете после первого облитого расплавленным металлом? Сгорел на работе? А ведь это не вы — это я за людей отвечаю! И не