– Никогда не пробовала, – признаюсь я. – Лучше посмотрю, каков ты в тире.

Тремя выстрелами он сбивает консервную банку, а затем говорит: «Закрой глаза!» Я открываю глаза: на ладони у меня лежит пластмассовая русалочка.

– Ой, спасибо! – восклицаю я и, забыв, что передо мной секс-бог, кидаюсь ему на шею.

В ответ он крепко обнимает меня.

– Рад, что тебе понравилось.

А как же иначе? Он такой милый! Такой внимательный! Такой… Додумать я не успеваю – появляется Иззи. Одна. Всклокоченная, раскрасневшаяся и ни капельки не смущенная. Щеки и подбородок у нее в ярко-красных полосах.

– Я-то думала, он чисто выбрит, – хмурюсь я.

– Щетина скандинавского типа, – пожимает плечами Иззи. – Такая светлая, что ее почти не видно.

– А где Ларс? – интересуется Зейн, заинтригованный этим обменом впечатлениями.

– Ему… э-э… пришлось уйти.

– Даже не попрощавшись?

– Он плохо себя почувствовал.

– Может быть, нам стоит зайти к нему и выяснить… – с беспокойством начинает Зейн.

– Не думаю, что ты сможешь ему помочь, – загадочно улыбается Иззи. – А вообще-то уже поздно, пора и нам по домам.

С каких это пор ее волнует время суток?

– Ладно, поехали домой, – соглашается Зейн.

У меня падает сердце. Неужели вечер так скоро закончится?

– Я подвезу вас до отеля. Где вы остановились?

Мы переглядываемся. «Цирк» – премилое местечко, но не вполне соответствует желанному имиджу.

– В «Сахаре»! – отвечает Иззи. А я в тот же миг произношу:

– В «Дезерт Инн»!

Официантка ставит перед нами два стакана с сомбреро величиной, до краев полные «Маргаритой». Одиннадцать утра – но в казино уже полно народу, и все едят и пьют. С какой стати нам отставать? Мы набиваем желудки пирожными и заливаем сиропом (который подается весьма оригинально – со стебельками петрушки и тоненькими ломтиками бекона).

Я как раз собираюсь попросить Иззи, чтобы она напомнила мне позвонить дяде Си Джея (все время забываю!), как вдруг она ахает:

– Смотри, это та дамочка, что была с нами на шоу!

Я поднимаю глаза и вижу Клеопатру нашего времени.

– Все в том же платье! Должно быть, и не раздевалась!

Клео проходит мимо: мы так и пожираем ее глазами. Кудрявый паричок на ней сбился набок, косметика расплылась, левый глаз лишился накладных ресниц, зато правый в полной мере сохранил скорпионистое египетское обаяние.

– Как ты думаешь, она с кем-нибудь из них переспала? – шепчу я.

– Ну, во всяком случае, не с Ларсом! – ухмыляется Иззи. – Я его так обработала – у него теперь три дня не встанет!

– Повезло тебе! А вот я с Зейном даже не поцеловалась!

– Зато он проводил тебя домой. А сегодня встречается с тобой в аквариуме. Может быть, он просто не хочет торопить события.

– Надеюсь, что ты права. Просто от стриптизера как-то не ждешь джентльменского поведения. Ох, как не терпится снова его увидеть! – изнемогаю я. – Такой красавчик, такой милашка, такой… такой сюмпумпунчик! Обожаю!

– Так выпьем за ваш первый поцелуй! – провозглашает Иззи и двумя руками поднимает пиршественную чашу.

Я не пила текилы с того дня, как в мою жизнь вернулся Си Джей. Осмелюсь ли выпить сейчас? Я делаю глоток – и вздрагиваю от наплыва воспоминаний. Тот долгий день вновь встает перед глазами…

С бутылкой «Вдовы Клико», прибереженной для особого случая, давно покончено. Бар опустел. Я смотрю на часы – пять. Самый длинный день в жизни подходит к концу. «Знакомство» с Си Джеем, ныне известным как Кристиан, превратилось в далекое воспоминание. Тела наши обмякли в креслах, а души витают где-то далеко-далеко…

Папа приканчивает виски.

– Я-то уж подумал, что вы с Иззи решили объявить лесбийскую помолвку!

– Папа! – тихо говорю я. У меня не осталось сил кричать.

– В том, что касается мужчин, у тебя всегда был ужасный вкус!

– Не всегда, – загадочно отвечаю я и смотрю, как вытягивается лицо Кристиана, отразившись в пустом бокале.

– Нет смысла оглядываться на прошлое, Джейми, – сурово говорит Иззи. – Наша сила – в будущем!

– Вас обеих ждет чудесное приключение, – вздыхает мама, и в глазах ее бледной тенью мелькает тоска. – Другая страна, другая культура, другие люди – все не такое, как здесь…

Иззи салютует маме бокалом и допивает свое вино до дна.

– Смотри, Надин, как бы мы тебя не опередили на пути к алтарю! – улыбается она.

Надин пытается презрительно фыркнуть, но тут из носа у нее вылетает кое-что лишнее. Иззи хихикает; Кристиан торопливо протягивает невесте салфетку. Вытерев нос и восстановив самообладание, Надин шипит.

– Не думаю, что твой Дейв захочет венчаться в Лас-Вегасе. Он из тех мужчин, что предпочитают церемонию проводить в мэрии, а для банкета снять зал в местной забегаловке. Что же до Джейми – ты всерьез полагаешь, что в нее кто-нибудь влюбится? Америка – страна, где сбываются мечты, но не чудеса же!

– А мне кажется, – вполголоса замечает Кристиан, что в Джейми влюбиться нетрудно.

Сперва я думаю, что это мне померещилось, но по выражению лиц родных – особенно Надин – понимаю, что эти слова прозвучали на самом деле Осознав свою ошибку, Кристиан поспешно добавляет:

– Ведь она так похожа на мою Надин!

Он, бедняга, еще не понял, что любое сравнение со мной Надин воспринимает как личное оскорбление.

Я же от его слов впадаю в некое скорбное блаженство, сродни блаженству ракового больного, накачанного морфием.

В девять часов становится ясно, что праздник себя исчерпал. Мы сидим в гостиной и делаем вид, что смотрим детектив по, телевизору. Мама листает свою тайную коллекцию туристических рекламных брошюр – должно быть, ищет упоминания о Лас-Вегасе. Папа прихлебывает черный кофе и подсчитывает, сколько будет ему стоить пополнение домашних запасов спиртного. Надин дожидается рекламной паузы и, пробормотав что-то о долгом дне и утомительном путешествии, уволакивает Кристиана наверх. Иззи звонит Дейву, чтобы заехал за ней и отвез домой.

А я? Я просто свернулась калачиком на диване, не в силах шевельнуться, без мысли и без цели обводя пальцем цветы на обивке. Все во мне словно одеревенело, и за это я благодарна судьбе. В какой-то миг я закрываю глаза, затем снова их открываю…

Если верить будильнику, пролетело четыре часа. Светящиеся стрелки показывают половину второго. Телевизор выключен: я сижу в полной темноте. В горле сухо и горько: я нащупываю на мамином столике бокал с остатками шерри и опрокидываю остатки в себя. Потягиваюсь… и вдруг замечаю в дверном проеме темную фигуру. Фигура, похоже, принадлежит Кристиану. Я застываю на месте, словно воришка, пойманный с поличным.