Двери электрички отворились — причем, на этот раз даже шипение было тихим, словно бы успокаивающим. Механический хищник как будто хотел сказать: «Ну что же ты стоишь, давай, заходи… По крайней мере, здесь тебе будет не так жутко. А если останешься, твоя смерть может оказаться очень страшной… Заходи поскорей, ты успеешь!..»

Ян повернулся, глядя на эскалатор. Он прекратил двигаться, лента встала, но он знал — стоит начать подниматься, лестница снова двинется вниз. И так будет продолжаться долго, очень долго — пока силы не покинут его. Вот тогда проклятый человекобогомол сможет подойти к нему.

— Ладно же, я хитрее вас! — громко произнес Ян, бросаясь к эскалатору. На сей раз он не стал подниматься по лестнице, а сразу же запрыгнул на балюстраду.

Лестницы справа и слева от него тотчас же пришли в движение, причем одна шла вверх, а вторая — вниз. Это вконец вывело Яна из себя. Он осторожно двинулся по наклонной плоскости вверх — к ближайшему светильнику, за который можно ухватиться. Каждый шаг давался ему с большим трудом, прямо под ним работали машины, приводящие лестницы в движение, и Ян с отчаянием подумал, что от них его отделяет всего лишь тонкий слой пластика. Стоит ему провалиться внутрь — и он наверняка будет разорван в клочья шестернями механизмов.

И все-таки Яну удалось добраться до лампы. Ухватившись за нее, он постарался подняться, упираясь кроссовками в основание светильника. Эскалаторы по бокам от него как будто сошли с ума — он никогда не мог представить, что они могут нестись с такой скоростью.

Яну пришлось встать так, чтобы эскалатор, бегущий вниз, оказался перед ним. Подниматься боком оказалось проще. Вот только пластик при каждом его шаге заметно подрагивал.

До следующего светильника юноша добрался очень быстро. Но когда он добрался до середины, идти стало труднее. Вниз лучше было не смотреть — если бы он оглянулся, то наверняка соскользнул бы, упав на перила бегущей лестницы. А тогда — в этом не приходилось сомневаться, слишком враждебна для него оказалась вся здешняя техника — его одежду наверняка затянуло бы в щель движущегося поручня. Или, хуже того — волосы.

К тому же, нельзя было забывать о котенке. Сейчас он сидел вполне спокойно, уцепившись коготками за свитер, как будто понимал, что ЕГО ЧЕЛОВЕК занят очень важным делом — спасением его маленькой кошачьей жизни (а заодно — и своей собственной). Но если бы котенок вылез или стал проявлять беспокойство, путь Яна от светильника к светильнику осложнился бы неимоверно.

Так или иначе, но большая часть пути была пройдена, когда перед глазами Яна что-то мелькнуло. Он резко отстранился, едва не полетев назад спиной на эскалатор — его спас светильник, за который юноша сумел ухватиться в последний момент. Что-то щелкнуло сантиметрах в десяти от его вытянутой руки.

Он с ужасом обернулся.

Какое-то стальное сооружение закрыло его путь к выходу. Больше того — оно перекрыло и эскалаторы, оставив лишь узкие полоски, вполне достаточные для того, чтобы лестницы и поручни продолжали двигаться.

Если бы Ян шел чуть быстрее, он неминуемо оказался бы раздавленным или… «Или разрубленным пополам», — понял юноша, глядя на опустившееся с потолка гигантское лезвие, которое теперь — медленно, очень медленно — двигалось вверх.

Эта была разрезалка пополам — такая, какие делаются в компьютерных игрушках, чтобы дополнительно усложнить путь героя. Причем к стандартным советским разрезалкам пополам сооружение отношения не имело — на стальной пластине красовалась надпись «Made in France». Ну, конечно, где ж еще можно было сделать такое, как не на родине Робеспьера, где еще недавно было принято казнить преступников на гильотине!

Почему-то Ян оставался спокоен, какое-то мгновение он даже пытался вспомнить, где он читал про эту штуку. Но на сей раз память подвела.

Разрезалка уже почти завершила свой обратный путь. Теперь надо было шевелиться, но глядя в оба — неизвестно, сколько еще подобных сюрпризов дожидается своих жертв.

Разрезалка пополам глухо щелкнула и ее лезвие резко, почти мгновенно рухнуло вниз. Но Ян был уже выше, держась за еще один светильник. Стальная пластина осталась внизу, и юноша продолжал карабкаться дальше.

Единственное, чего больше всего хотелось Оле — это прийти домой, прилечь — и проспать до вечера. И непременно выдернуть из розетки телефонную вилку — если окажется, что ее сменщице понадобилось дежурить именно сегодня, это будет просто катастрофой!

Честно говоря, день рождения у Юли ей не очень понравился. Было бы намного лучше, если бы они все взяли, да и отправились за город — как и хотели. Так ведь нет же, пришлось просидеть этот день в городе.

Было пыльно и душно. Оля дошла до перекрестка — именно там она вместе с Исгерд покупала сигареты. Сейчас почти все ларьки в ряду работали.

Неожиданно в голову девушки пришла очень странная идея, и она, подождав, когда загорится зеленый свет, решительно перешла дорогу.

Продавщица в киоске нисколько не походила на ту девушку, которая продала ей со Исгерд сигареты и продукты. Та была блондинкой, эта же — смуглой брюнеткой лет тридцати, а ее косынка и черты лица выдавали беженку откуда-нибудь из южных республик.

— Я хотела спросить, — нерешительно проговорила девушка, — вы тут случайно ключи не находили. Такие, знаете, на брелке в виде лошади…

У нее и на самом деле был такой брелок — и он сейчас спокойно лежал в кармане ее джинсов.

— Нэт, — отрезала продавщица. — А гдэ ви его оставил? — Она с подозрением уставилась на посетительницу.

— Ну, это, в общем, я с подругой покупала сигареты у вас в ларьке. Ночью. Там еще темно было, сменщица ваша при свечке сидела.

На лице продавщицы появилась неприязненная гримаса — должно быть, она заранее готова была считать проституткой любую девушку, которая, вместо того, чтобы ночью спокойно сидеть дома, выходит к ларьку, да еще и за сигаретами.

— Ну вот, и когда я считала сдачу, ключи могли вывалиться.

— Мы нэ работаэм в ночь, дэвушка, — продавщица была сама непреклонность.

— Ну как же, тут еще ваша сменщица, такая симпатичная блондинка… — пролепетала Оля.

— Нэт тут никакой такой блондынки! Ви или товар покупать, или иди!

Оля предпочла второй вариант, денег не было все равно, а на те, что она заняла у Исгерд, придется еще жить и жить.

Она удалилась, слыша за собой ворчание продавщицы:

— Какой такой брэлок-мелок? — закончившееся совершенно неожиданной тирадой:

— Понаэхали тут всяко-разныэ…

Олю продавщица нисколько не интересовала, тем более, ее ворчание. Она шла к «Нарвской» в глубокой задумчивости.

Скорее всего, беженка ей не соврала — не было никакой сменщицы-блондинки. Не было! И ночью киоск не работал.