litbaza книги онлайнСовременная прозаПоследняя почка - Владимир Тучков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 42
Перейти на страницу:

Но то, что он увидел тогда!… У молодого женского трупа, примерно двадцатипятилетнего, было зашито влагалище. Точнее – какой-то неведомый вивисектор срастил его края. И вывел наружу короткую трубочку, для мочеиспускания. Когда Виктор Петрович пробрался внутрь, то на положенном месте не обнаружил яичников. То есть они когда-то были, но теперь от них остались лишь воспоминания в виде послеоперационных шрамов.

Садизм?! Самое чудовищное глумление, которое только можно придумать?!

В тот день он так и не нашел ответа на этот страшный вопрос. И провел ночь в изнуряющей бессоннице, нагнетающей в сердце усталость, отдающую звоном в ушах.

Через три дня все стало ясно. Женский труп принадлежал – прежде принадлежал – неофитской секте «Возлюбленные Апокалипсиса». Ее идеология была стара, как мир, – уже начался конец света, в связи с чем рождение детей является самым страшным грехом. Однако практическое воплощение было революционным. Конечно, есть скопцы. Но тем гораздо проще, поскольку для них не требуется никакого хирурга. Вполне достаточно и пьяного коновала.

Здесь же работал хирург. Женщина. Которую сектантки берегли пуще собственных жизней. Поэтому допросы не дали абсолютно никакого результата.

Вот и сейчас, как и год назад, Виктору Петровичу опять досталась именно такая «возлюбленная». То есть труп возлюбленной. Точнее – труп возлюбленной Смерти. А еще точнее – вполне активная на настоящий момент лесбиянка, поскольку Смерть – она ведь тоже женщина. И тоже, как и все трупы, неопределенного возраста, одинакового со всеми своими бесчисленными любовницами и любовниками.

Любовь оказалась слишком пылкой. О чем свидетельствовала багровая полоса, обвивающая шею трупа.

– Ранехонько, – сказал Виктор Петрович удрученно. – Могла бы со своей ненаглядной еще лет тридцать пофлиртовать.

И занялся привычным делом.

Труп своим цветущим – изнутри – видом произвел на Виктора Петровича прекрасное впечатление. Все органы и системы организма были в отменном состоянии и могли прослужить еще лет семьдесят. А то и больше. В зависимости, конечно же, от внешних факторов. Но, судя по ряду косвенных признаков, труп вел очень здоровый образ жизни. А это самое главное.

Вернув все в первоначальное состояние и зашив технологические прорези своим фирменным стежком, Виктор Петрович решил исследовать позвоночник. Для чего перевернул пациентку кверху спиной.

На левой лопатке было приличных размеров родимое пятно, почти точно воспроизводящее эмблему сигарет «Кэмел». И даже морда была повернута в ту же самую сторону – справа налево.

Виктора Петровича прошиб холодный пот.

Но не потому, что он, волнуясь, достал сигарету из пачки с точно таким же верблюдиком. Причина была иной.

С матерью этого трупа он виделся в последний раз лет двадцать пять назад. И именно в этом же самом месте. Тогда он испытал шок. Но не от того, что труп попал к нему на стол уже взрезанным – снизу и почти до пупа. Нет, уже тогда он видал картины и похлеще. Это был труп той, с кем он непродолжительное время встречался. И был близок.

Потом, когда они уже расстались – без склоки, но в состоянии полного обоюдного почти отвращения, – она вдруг заявила, что беременна. И что время для аборта уже упущено. И он холодно ответил: это твои проблемы. На этом все и пресеклось. До того самого момента, когда он увидел ее вспоротой.

Выяснил, что погибла совершенно случайно. Шла со своим огромным животом по улице, и с крыши на голову обрушилась сосулька. Хоть и не наповал, но никаких шансов не было. Удалось спасти лишь ребенка, девочку, которой уже пора было являться на свет.

Понял, что это его дочь. Ходил – крадучись, словно вор, крадучись, скорее, от самого себя – смотреть. И запомнил, как выяснилось, на всю жизнь верблюдика. Тогда еще совсем маленького. Теперь верблюдику было двадцать пять лет.

Конечно же, о том, чтобы взять дочку себе, даже мысли не было. Тогда еще не готов был. Двадцать три, ветер в голове, вся жизнь впереди. Чистая, словно стерильный бинт, который слепой рок пока еще на размотал и не испещрил кровяными и гнойными пятнами.

Да и кто бы ему отдал?

Хоть сердце и екало, но знал, что у нее, у матери, вроде бы родители были. И еще не старые. Поэтому вскоре из головы выкинул. Чего уж там, коль вся жизнь впереди. Чистая, как белье, которое перед похоронами надевают на труп.

– Так вот оно как вышло, – шептал он, сидя на табурете перед своим рабочим столом и смоля «Кэмел».

Угрызения совести? Ведь мог бы быть рядом, должным образом воспитать, понизить уровень мистического восприятия мира, помочь с учебой и профессией, приземлить и огрубить эмоциональность.

Нет, этого не было. Не было никаких угрызений.

Вообще не было ничего родственного . Кровь, там, генотип и все такое прочее. Потому что давно усвоил: труп – это самое самодостаточное существо в мире. Он связан только с прошлым, которое также мертво. И, следовательно, здесь у него, у трупа, не может быть никаких точек соприкосновения.

Именно с таким чувством и работал со своим отцом. Хоть и предлагали подменить. Но он вежливо отклонил эту ненужную деликатность. Совершенно ложную. Потому что хотел узнать об отце побольше, чего еще не знал.

Виктор Петрович испугался совсем другого. Это явное послание, мэсседж. Ведь не случайно же все так совпало. Мать, которая попала сюда при весьма необычных обстоятельствах. Дочь, чьи обстоятельства еще необычней. И он сам – как бы связующая нить.

Или проводник? А может быть, что-то типа Харона с неограниченными полномочиями?

Все было слишком туманно. И вместе с тем угрожающе. Не сумеешь понять этой последовательности событий – и случится что-то ужасное!

Виктор Петрович, как ни был взволнован, все же решил убедиться до конца, чтобы ошибки не было.

Да, все точно: та же самая фамилия, что и у матери. Фамилию он запомнил намертво, когда та уже была трупом.

Заперся, чтобы никто не смог помешать. И закурил очередную сигарету. Седьмую или девятую.

Да, выходило что-то типа серебряной свадьбы. Точно. Потому что этому самому трупу не двадцать пять, а двадцать четыре. Апрельская. А сейчас начало августа. Значит, зачатие было именно четверть века назад. Юбилей, который справляют в основном уныло. То есть, конечно, пыжатся, делают вид, что все это время было насыщено если не счастьем, то осмысленным существованием. Позитивным, созидательным, соединяющим прошлое и будущее в нечто единое, над чем не властно время.

Чушь собачья!

Уже двадцать лет он живет с женой неизвестно во имя чего, давно уже не получая ни радости, ни удовольствия, ни даже покоя душевного. Во имя сына, который уже лет пять ни от кого не скрывает, в том числе и от родителей, что отец у него жук-трупоед, а мать – ощипанная курица? Во имя привычки? Социального рефлекса? Все, все чушь собачья!

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 42
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?