– Эксперт подозревает отравление. Насколько он прав, покажет следствие. И, Кристина Сергеевна, я рассчитываю, что вы не предадите огласке эту информацию.

– Можно просто Кристина, – по привычке попросила она и уверила, что никому не передаст ни слова из услышанного. «Кроме Тимура, Аси, Молчанова и Федора», – мысленно добавила она.

В этот момент официантка принесла заказ.

«Как можно спокойно есть мясо, когда в паре сотен метров отсюда человек умер от отравления?» – думала Кристина, с меланхоличным видом ковыряя вилкой рыбу. Яковенко и Щедрый с аппетитом уписывали мясо, а ей кусок не лез в горло, даже хваленый морс показался чересчур сладким и отдавал каким-то химическим привкусом.

– Тебя куда-нибудь подвезти? – спросил Щедрый, когда с обедом было покончено.

– В «Кайрос», если тебе по пути, конечно, – сказала Кристина.

Она помнила, что Щедрый, когда звонил ей, хотел сообщить какую-то информацию о Кире. Но и он, и она пришли к молчаливому соглашению озвучить ее, лишь избавившись от общества Яковенко.

– Извините, а можно мне будет вам позвонить? – спросила Кристина у капитана и немного смутилась – уж очень двусмысленно прозвучала эта фраза.

Но Яковенко ничего подобного не заметил и привычным жестом выудил из кармана визитку.

– Пожалуйста, буду рад звонку. Особенно если вы вспомните что-нибудь касательно этих, как там их…

– Доппельгангеров, – подсказала Кристина.

– Ага, их, – согласился капитан.

– И вы, если вдруг что-то узнаете, не сочтите, пожалуйста, за труд, – и Кристинина визитка перекочевала в объемный карман капитанского пиджака.

– В «Кайрос»? – спросил Щедрый, распрощавшись с капитаном, и Кристина утвердительно кивнула.

– В «Кайрос». Кстати, ты что-то хотел сказать по поводу наследства Киры?

– Хотел, да. Кирин отец когда-то бросил их с матерью… – начал майор.

– Да, это мне известно. Жил себе, поживал, добра наживал. Нажил достаточно и перед смертью решил поделиться с дочерью от первого брака. Во втором, насколько мне известно, детей он не нажил, воспитывал ребенка жены.

– Так точно, – подтвердил майор. – А что дальше?

Он интригующе посмотрел на Кристину.

– А что дальше? – ответила она такой же улыбкой. – Она погибает, не успев вступить в наследство.

– Похоже на то, – согласился майор.

Они уже подъезжали, когда Кристина вспомнила, о чем хотела спросить у Щедрого.

– Ты не помнишь, как называлась фирма отца Киры?

Майор задумался:

– Нет, название точно не скажу, знаю только, что связана она с производством продуктов питания.

Всю дорогу из магазина, где они проводили рейд тайного покупателя, до офиса Ася просидела, уткнувшись взглядом в автомобильное стекло и не произнеся ни слова. В такие моменты Иван Рыбак ненавидел свою работу.

Он заранее знал, что ничего хорошего в небольшом магазинчике в спальном районе в полвосьмого утра (именно это время указал в задании заказчик) их не ждет, и все-таки отпустил туда Асю. Они заранее обговорили список покупок – хлеб, желательно тостерный, сливочное масло, копченая колбаса или ветчина, сыр и маринованные огурчики. Из всего этого Ася собиралась сообразить в офисе свои фирменные крошечные бутербродики-канапе, которые Иван ласково называл канапушками.

К их приезду окна магазина все еще плотно закрывали ролеты, хотя по расписанию он работал с семи часов утра. Ася с Рыбаком заняли позицию возле двери. Через пятнадцать минут появилась продавщица, очевидно, проживавшая где-то неподалеку. Окинув недобрым взглядом ранних покупателей, она открыла замок и нырнула внутрь, не приглашая их войти. Ася, нерешительно потоптавшись, открыла дверь и вошла в холодное помещение магазина. Из подсобки тянуло сигаретным дымом.

– Здравствуйте! – жалобно поздоровалась Ася и включила мини-камеру, висевшую на ремне ее сумочки, переброшенной через плечо. – Можно у вас купить хлеба?

– Пока нельзя, – сердито ответила продавщица. – У нас технический перерыв. Ждите.

Ожидание продлилось минут десять. За это время в магазин никто не зашел – очевидно, жители близлежащих домов были осведомлены об истинном графике работы.

– Хлеба, говоришь, – хриплый голос продавщицы оповестил об окончании технического перерыва. – Черного? Белого? – дыхнув на Асю табачным дымом, спросила женщина.

– Белого, лучше тостерного, нарезки…

– У нас хлеб только универсальный. А нарезать – нож купи, и пусть бугай твой нарежет, – женщина кивнула на маячившего за стеклом Ивана.

– Но у нас есть, – неуверенно сказала Ася. – А колбасу какую посоветуете?

– Вот хорошая. – Женщина достала из морозильной витрины полпалки колбасы и бросила на весы.

– А что это за колбаса? – спросила Ася.

– Хорошая, – ответила женщина. – Будешь брать?

Ася кивнула.

– И еще сыра грамм триста.

Женщина положила на весы брусок сыра.

– Он свежий? – уточнила Ася.

– Свежее не бывает.

– А как называется?

– Господи! Ну откуда вы с утра такие грамотные беретесь? Сыр и сыр. Бери скорее, после девяти будет дороже. Водку давать?

Водка в планы не входила, но у расстроенной Аси, привыкшей к совсем другому уровню сервиса в продуктовых магазинах, не осталось сил сопротивляться.

Быстро пощелкав на калькуляторе и покосившись на тысячную купюру в Асиных руках, продавщица огласила:

– Девятьсот девяносто пять рублей. Пакет нужен?

Ася окинула покупки грустным взглядом и согласилась:

– Давайте.

– Тогда с вас ровно тысяча. – Забрав у Аси деньги, женщина ловко закинула в пакет колбасу, сыр и хлеб, бережно пристроила в углу бутылку с водкой, после чего скомандовала: – Беги давай, а то у бугая твоего небось трубы горят!

И она подмигнула Асе с каким-то одной ей понятным смыслом.

– А водка зачем? – спросил Иван, принимая у Аси пакет.

– Вместо огурцов, – ответила она, выключила камеру, залезла в машину и уткнулась носом в стекло.

Ася молчала, а Иван размышлял о жизни в «Кайросе» и своем месте в ней. Понятно, что место это первое с конца. Уйди он, и никто не заметит его отсутствия. Вот только уйти он не может – хотя бы потому, что не хочет оставлять Аську одну. Без него она обязательно куда-нибудь влипнет, и он себе этого никогда не простит.

Он вспомнил, как проснулся сегодня утром и долго смотрел на спящую подругу. Крепко закрытые глаза, губы, сложенные словно для поцелуя, завиток волос возле уха. Как же он все это любил! Вспомнились вчерашние Асины слова насчет ребенка. Да, ребенок – это еще то испытание. Когда он появится, уже не будет времени вот так лежать. Вообще ни на что не будет времени. И этот цейтнот не на год и не на два. За ребенком постоянно придется бегать. В сад, в школу, в институт… И так до бесконечности. Как говорится, плох тот родитель, который не дорастит своего ребенка до пенсии. И Аська, само собой, будет хорошей матерью. А он, Иван? Будет ли он хорошим отцом? Но куда ни кинь – выхода нет. Аська – его все. Как говорил какой-то французский король, Людовик, что ли, – у них там, во Франции, все Людовики – Париж стоит мессы[9]. Аська – его Париж, его вера, надежда, любовь, и он пойдет на все, лишь бы она была счастлива.