— Ваше превосходительство, не желаете подняться в штурманскую рубку? Обзор лучше, а амбразура не столь широка. А эту мы закроем… Потери при картечницах достигли шести человек.

— Этого делать нельзя. Выстрелы придают бодрости десанту.

— Ясно. Тогда я прикажу открыть огонь и из орудий.

Раньше не мог? Нет. Это следовало обговорить на берегу. Увы, армия и флот готовили высадку практически по отдельности. Зря. За соперничество — вовсе не глупое, оно заставляет людей быть лучше — придется платить жизнями солдат и моряков.

— Отлично. Сделайте это, сэр!

Долго ждать не пришлось: сначала корабль легонько тряхнуло от залпа, потом — от упавших на время перезарядки боевых ставней. Пока не броневых, но неплохо держащих пули. Адскому косильщику на мгновение сбило прицел, но он продолжил тяжкий труд, взбивая брустверы янки попышней, словно заботливая мать — подушки отходящих ко сну чад.

Наконец там, у песчаного пляжа, десант посыпался со шлюпок в воду. Последние шаги… Поверх голов, густо-пули поддержки. Еще выше — «практические» болванки из четырех пушек Уэрты, выпущенные с высоким прицелом. Их судьба, никого не сразив, тускло хлюпнуть, на мгновение взбаламутив тину притаившегося за песчаной полосой и редким кустарником болота… Все ради того, чтобы рвущиеся к берегу артиллеристы слышали за спиной знакомые голоса. Чтоб им было чуточку веселей.

Зато работу скорострелок — пусть и настолько же бесполезную, только треск да щепки от невысоких деревьев — они видят. Что еще важней, этот треск слышат и янки. Прямо над головами. Пока под ногами хлюпает, десант идет молча. Но вот промокшие ботинки ступили на сухой песок — и начинается настоящая атака. Офицеры и знамена вперед! Знаменитый «клич мятежников» из тысячи глоток.

Теперь — не попасть в своих. Голос Алексеева:

— Орудия — дробь!

Митральеза продолжает заливаться. Верно, она же не пушка…

— Прекратить огонь, — распорядился Борегар, довольный, что последняя команда досталась ему. Все-таки картечница — чудо. Батальон стрелков она, конечно, не заменит — хотя бы потому, что не в состоянии пойти в штыки и выкурить врага из заболоченного леса. Зато ни одна рота, как ни учи, не сможет мгновенно переносить огонь, следуя за указующим перстом офицера.

Генерал дотронулся до стволов. Готов отдернуть руку от жара, но ладонь ощущает лишь нежное тепло. Машина смерти ластится, как кошка, словно догадывается, что рядом — один из людей, от которого зависит ее судьба. Командир расчета, инженер-оружейник, пусть и в мундире капрала — разочарован.

— Всего толку вышло, что руки погреть. Ну, еще, кажется, снайпер. Но патронов извели… И времени. Столько мучились с ограничителем!

— Ограничитель — это что?

— Вот, — ловкие руки поворачивают митральезу, звонко щелкает металл, и на ладонь Борегару ложится тяжелая штуковина из стального кружева, — моя работа. Патент взял, хотя и пополам с Уэртой. Его общая идея, моя разработка. Между прочим, если б нам станки из Балтимора не поставили…

— То что?

— То этой штучки бы не было, и эту леди — хлопок по казенной части картечницы — заклинило бы на пятом десятке выстрелов. В среднем. Кстати, и теперь иногда патроны заедает. Но какая разница? Стреляли здорово, а результат — зря лес изуродовали. Если у янки кого и убило, то на их стрельбу это не повлияло никак.

Борегар упрямо склонил голову. В такие минуты он становился похож на маршала Пеллисье. Не столько «бородкой крестоносца», сколько способностью выслушать приказ — хоть императора Наполеона, хоть президента Дэвиса — и поступить по-своему. За это и не любим в Ричмонде.

— Повлияло, разумеется. Они стреляли, да… вопрос — куда?

— По нам.

— Верно. А не будь нас, били бы по лодкам, по бредущим к берегу солдатам — а здесь подлое дно, за башмаки хватает. Мы не убивали янки, мы спасали жизни наших ребят. Так что картечницы я у вас возьму. Все, что изготовите.

Поймал недоуменный взгляд. И — делать все равно нечего — снизошел до объяснения:

— Это не просто хорошее в инженерном смысле, эффективное оружие. Не знаю, как у вас вышло, но впервые с тех времен, как неизвестный оружейник выковал первую шпагу, я вижу перед собой не просто новейшее средство истребления себе подобных, но оружие джентльмена…

Чем больше говорил, тем больше уверялся в своей правоте. Действительно, что такое митральеза Уэрты? Кофемолка, да — но кофемолка-леди, капризная и нежная. В руках джентльмена — страшное оружие, в руках дикаря — бесполезная обуза, заевшая на первых выстрелах. То, что для боя нужен расчет из двух человек — не страшно. Благородные воины былых времен, взять хоть Роланда, а хоть и Сида Кампеадора, не обходились без оруженосцев. Зато, располагая такой малой помощью, успешно сражались против многих.

Митральеза отлично ложится на характер южанина. В начале войны многие записывались в полки рядовыми лишь потому, что джентльмену неловко командовать другими джентльменами. Иные до сих пор крутят носами, не желая принять хотя бы взвод. Зато от скорострелки откажутся вряд ли. Тем более, у нее искренний и благородный характер. Стреляет прямо — не умеет выковыривать из нор тех, кто зарылся в землю, но если враг осмелится подняться в атаку — поможет остановить. Итак, это оружие сдерживания, а не убийства. Защиты, а в старые времена фехтование именовалось «искусством защиты» именно из стремления облагородить науку о протыкании, разрезании и нарубании ближнего в лапшу…

Через минуты, что кажутся часами, от берега приходит лодка с первыми докладами — и с ранеными. «Наступление развивается». Тех, кому не судьба шагать по дрожащей под башмаками земле вперед, тащат вниз — лазарет ниже ватерлинии, там безопасно. Снова лязгают якорные цепи. Небронированному кораблю следует отойти за спины более защищенных товарищей, потом за мыс. Поддержать атаку батареи Грегга, занятие позиции «Болотного черта»…

Тех же, кто остался на берегу, ждет новая работа. Нужно устроить батареи прежде, чем явятся бронированные чудовища северян. К острову идут новые лодки — и на этот раз среди серых мундиров гарнизонных солдат белеют пятна русских рубах. Команда, что поможет с пушками. Следует признать — не вслух — новые орудия те освоили с удивительной легкостью. Может быть, оттого, что капитан заставил их вызубрить составленные конструктором наставления наизусть?

Глаз краем задел угловатый силуэт. «Пальметто Стэйт» и «Чикора» сидят в засаде — точно за разнесенным в щебень фортом Самтер. С батарей янки их видят прекрасно — но дострелить ничем не могут. А вот флот заметит не вдруг… Над трубами — малозаметный дымок. Котлы прогреты, но давление до полного не поднято. Зря, что ли, две недели танцевали с «Невским» по внешнему рейду, причем русский корабль изображал противника? Что ж, остается надеяться, что «безопасные упражнения в навыке таранения», разработанные русским адмиралом по фамилии Бутаков, пошли флотским на пользу. «Невский» поспешно уходит внутрь, в гавань. Успеет? Его толстая деревянная обшивка не рассчитана на близкое знакомство с мониторами. Но это не означает, что он не примет участия в предстоящем бою. Если все пойдет по плану, янки скоро получат еще один сюрприз, тоже русский. Вот он! С берега замерцала яркая звездочка. Гелиограф.