Раавалей, чтобы вернуться на экраны. Или о том ужасном слухе, что во время своей последней поездки в Мумбаи Рани посетила известного адвоката по бракоразводным процессам.

И это все-таки произошло. Спустя несколько часов она все еще прокручивала в своей голове сцену, как бездушная журналистка набросилась на тринадцатилетнюю девочку и спросила ее о погибшей матери в интервью, которое должно было носить развлекательный характер. Неудивительно, что Саймон терпеть не мог киноиндустрию и все, что с ней связано.

Ее шаги стали свинцовыми, когда Эни вспомнила потрясенное выражение лица девушки. Было ясно, что Мира понятия не имела, что ее мать возвращается в Болливуд. Но она быстро взяла себя в руки и сказала, что неудивительно, что такая талантливая актриса, как ее мать, рано или поздно планировала вернуться на большой экран. Что касается развода, сказала она, это всего лишь ужасные слухи. Губы ее дрожали, но взгляд был решительным.

В тот момент, когда камеру выключили, она бросилась прочь с площадки в поисках своего отца. Эни молча последовала за ней, не желая нарушать такой интимный момент, но чувствуя необходимость быть рядом на случай, если Мире понадобится выговориться.

В течение нескольких часов после того, как Саймон узнал об интервью, отец и дочь находились за закрытыми дверями в комнате Миры.

Были ли Рани и Саймон на пороге развода?

Не поэтому ли Саймон никогда не хотел поднимать тему своего брака?

«Я не дал ей того, чего она хотела, и она обиделась на меня за это… Я подвел ее…»

Правда заключалась в том, что его брак с Рани — каким бы он ни был — омрачал его настоящее. Может быть, даже его будущее. Их будущее. Она хотела разобраться в том, что происходило с Саймоном, но действовать надо было крайне осторожно.

Не имело никакого значения, что каждую ночь на прошлой неделе она проводила в его постели. Не имело значения, что они нарушили все границы, которые Саймон хотел возвести между ними. Ее мысли шли по кругу, пока она ожидала отца и дочь у двери номера.

Наконец Саймон вышел, глядя в свой телефон. Он выглядел напряженным. Тем не менее, мягкая улыбка изогнула его рот, когда он увидел Эни, стоящую неподалеку.

— Я как раз собирался тебе позвонить.

— Она в порядке?

— Ей стало лучше, — сказал он, и Эни готова была обнять его за то, что он сказал ей правду. — Она придет в себя.

Эни кивнула:

— Я могу прикоснуться к тебе?

Он знал, о чем она спрашивала. Усталый взгляд в его глазах сменился теплой признательностью.

— Тебе никогда не нужно спрашивать.

Эни обвила его руками и обняла так сильно, что почувствовала, как бьется его сердце.

Было эгоистично думать об их отношениях на фоне той боли, с которой столкнулась Мира. Но Эни боялась, что он оттолкнет ее. Что он будет винить ее в произошедшем. На мгновение она забыла, что Саймон не такой человек.

— Мне очень жаль, что это произошло.

Он поцеловал ее в висок.

— Ты последний человек, который должен извиняться. Ты пыталась предупредить Миру и меня, что что-то подобное может произойти. Это все моя вина.

В его голосе была такая злость, что Эни подняла голову, чтобы посмотреть на него.

Страх пронзил ее сердце.

— Возможно, тебе это не понравится, но я все равно скажу.

К ее удивлению, он рассмеялся. Он схватил ее за щеку и произнес:

— Никогда не меняйся, Энжел. Будь такой всегда.

Ее сердце билось от волнения. От решительности в его словах. От нежности в его глазах.

— Скажи, — потребовал он, отпуская ее.

— Фанаты и Болливуд так обожали Рани, что даже намек на возможный развод будет раздут до уровня факта.

— Значит, ты утверждаешь, что я тоже все испортил.

— Ты знал, что она хочет вернуться?

— Да, — резко ответил Саймон. — Я знал, что она подписала контракт, но не знал с кем. Это был ее план разрыва наших отношений.

Ровный тон его слов сказал больше, чем сами слова.

— Это то, из-за чего вы… поссорились?

Горькая улыбка скривила его губы, когда он бросил взгляд на Эни.

— Ты думаешь, я такой ничтожный человек, чтобы завидовать ее карьере?

Сердце Эни сжалось от боли.

— Нет! Я просто… пытаюсь понять.

«Понять тебя, и почему Рани до сих пор так влияет на тебя… почему ты выглядишь таким измученным».

Но она ничего из этого не сказала.

— Да, я наделал достаточно ошибок, — сказал он, глядя вдаль, — но я никогда не стоял на пути ее карьеры. Даже когда это разрушило ее психическое здоровье. У нас просто не было возможности сказать Мире до того, как случилась авария. Сначала она хотела, чтобы все было подготовлено. Она присматривалась к школам, подыскивала гувернанток… Рани намеревалась использовать съемки фильма как первую фазу нашего расставания. Она была полна уверенности, что никакие потрясения никоим образом не повредят Мире. Что бы ни происходило в ее голове, в ее собственной жизни, она была хорошей матерью для Миры.

— Значит, ты не знал, что она подписала контракт именно с нашей компанией?

— Нет. Она также забыла сообщить мне, что рассматривает возможность возвращения в Болливуд до того, как подписала контракт. Наши отношения уже были в очень плохом состоянии, когда она рассказала мне свои новости. Просто сообщила мне факты. Я сначала не поверил… Я был так зол…

Из-за того, что она бросила его?

Любил ли он ее, когда она ушла от него?

Нет, Эни услышала только чувство вины. И он был слишком благороден, чтобы играть с ней, если он все еще любил Рани.

Эни дотронулась пальцами до его руки, нежно выводя его из оцепенения.

— По крайней мере, теперь мы можем смотреть на это так — худшее уже позади. Если мы сможем просто помочь Мире справиться с этим… Журналисты уже сделали свое грязное дело. Они не смогут сделать ничего больше, чтобы очернить Рани.

Он провел большим пальцем по ее щеке.

— Боже, чем я заслужил тебя в своей жизни?

— Мне хотелось бы думать, что мы оба заслуживаем друг друга, — сказала она.

Его улыбка стала шире.

— Я понял. — Саймон резко выдохнул. — Мира хочет тебя видеть. Ты поговоришь с ней?

— Конечно.

Он повел ее в маленькую гостиную в конце коридора.

— Я сказал ей, что знал о намерениях Рани. Что мы хотели сообщить ей все, после того как уладим все детали. Но Рани скончалась до того, как это произошло. Все это более-менее верно… И еще один момент. — Его взгляд снова стал таким же