– Она взрослая женщина.

– Ха! – Презрительное восклицание фырканьем глушителя разлетелось по гаражу. – Это доказывает, как мало вы знаете о Виде! Бросить Виду в этот мир – это все равно что бросить щенка одного на автостраде.

– Может быть, и так, – сказал я, думая о том, что Абигейл сама виновата, что не подготовилась получше. – Однако, по закону, ей больше восемнадцати лет и она может делать все, что заблагорассудится.

– Именно это Эстер и заявила. И врач Виды тоже.

Абигейл сообщила об этих мнениях тоном, ясно дававшим понять, что она отовсюду получает дурные советы. Она и слова-то чуть ли не со слюной изрыгала.

Хотелось сказать: «Ах, вот какого рода грубость! Такого, когда люди вам правду говорят». Хотелось даже моего приятеля Фреда процитировать, говаривавшего, бывало: «Если три человека назвали тебя ослом, покупай седло». Не сказал я ни того, ни другого. То, что я сказал, было (во всяком случае, с точки зрения Абигейл) намного хуже:

– По-моему, вам следует привыкнуть к мысли, что если вы лжете про свою дочь… представляете ее какой-то бродяжкой… в особенности тому, кто для нее много значит… то это обязательно разъярит и оттолкнет ее.

Никакого ответа не последовало. Я стоял с ней едва ли не плечом к плечу и пытался уловить, что за сила в ней бродит. Но она умудрилась опустить занавес и скрыть за ним свою реакцию, я ощущал только сочившуюся сквозь него пустоту.

Потом она резко развернулась и зашагала прочь.

Я за ней не пошел. Просто заметил сморщенную ткань на спине, когда она стремилась вон. Просто стоял в гараже, прислушиваясь, когда грохнет входная дверь. Услышав, нажал кнопку выключателя подъема гаражной двери, потом прошел внутрь дома забрать ключи. Вывел машину на дорожку, где, вооружившись ведром и шлангом, устроил ей шикарную мойку.

За работой до меня и дошло – словно бы в первый раз.

Вида пропала. Я понятия не имел, куда она подевалась, все ли с ней в порядке и вернется ли она когда-нибудь обратно.

И сердце она унесла с собой.

Утром я обчистила свой банковский счет.

Поверьте, там было немного. Только это было все, что я имела. И тут вдруг после стольких лет сбережения оказались у меня на руках. Все эти 567 долларов 22 цента.

Больше всего тут денег, которые мне из года в год дарили на дни рождения. Была у меня мысль накопить денег и потратить их разом. Не транжиря. Зато устроить на них что-то такое… щедрое через край. И это было бы сказочно. Конечно же, мне рисовалась воистину внушительная пачка наличных.

Думаю, я забыла учесть инфляцию.

Я вышла на улицу и призывно махала такси. Пока ждала, я дышала. Я имею в виду: больше обычного. Более нарочито, чем обычно. Было утро, и мне уже чувствовалось лето в воздухе. Я ловила запах залива. Я была не в той части Сан-Франциско, которая самая чудесная. Не в моей любимой большой центральной части города, где, стоит только глянуть вниз с крутых холмов, как увидишь раскинувшийся перед тобой залив.

Но чуточку удачи – и скоро я попаду туда.

Остановилось такси, водитель вышел, взял мой чемодан, положил в багажник, а пока он все это проделывал, я забралась на сиденье.

Шоферу было лет пятьдесят, у него были черные волосы с большой лысиной сзади, обращенной ко мне. Звали его Лоренс. Знаю об этом, потому что имя значилось на лицензии, прикрепленной к приборной доске так, что мне было видно. Так, наверное, надо.

– Куда, мисс? – спросил он меня, когда мы отъехали.

Я сказала, что мне нужно в гостиницу.

Ему понадобилось узнать, в какую именно.

Я сказала, что мне надо в ту, что поближе к заливу, чтоб я смотрела из окна и видела воду. Никогда раньше, смотря из окна, я не видела воду. Я сказала Лоренсу об этом.

Тут он снова пристроился к обочине, только я не поняла, зачем.

– Вы не знаете, в какую гостиницу вам нужно?

– Я надеялась, что вы сможете порекомендовать какую-нибудь.

– Зависит, сколько хотите потратить, полагаю. Прямо у самой воды, наверное, вам обойдется в три-четыре сотни за ночь.

– Долларов?

Ага, знаю. Ничего глупее сказать было нельзя. Только все происходившее застало меня врасплох.

– Если только вы не по «Икспедии»[9] или такой же онлайновой компании, с кем можно мило договориться насчет номеров. Только сейчас лето. Так что не думаю, что они ими за так разбрасываются.

Между нами была перегородка, вроде плексигласовая, и водитель не оборачивался, когда говорил. Как-то стремно было разговаривать с лысиной через перегородку.

– Я и не надеюсь, что там дают скидку на наличные.

– Это шутка?

– Нет, по правде.

– Не думаю даже, что они принимают наличные.

– Как это кто-то может не принять наличные?

– Вы не из этих мест, да? Откуда вы?

– Я росла здесь.

– Где ж вы были?

– Я все время болела.

– А-а. Простите. Не собирался вас обидеть. Думал, вы только что прилетели из какой-нибудь другой страны или еще откуда, вот только акцента у вас нет. Не собирался любопытничать. В давние времена, когда регистрировались в гостинице с наличными, с вас деньги брали вперед, чтоб вы не дали деру без счета. Нынче у них телефоны, по которым звони куда хочешь… ну, думаю, телефон они могут отключить. Зато еще есть мини-бары, и даже если они не дают вам ключ от мини-бара, все равно у них всякие закуски выставлены, и вы можете поесть в ресторане или в номер заказать, и все это войдет в счет. Полагаю, они как-нибудь договорятся с вами, если у вас только наличные. Только это будет странно. Наверняка кончится тем, что вы станете чувствовать себя кем-то вроде гражданки второго сорта. Вы знаете, что счетчик крутится, да? Вас это устраивает?

– Ага, полагаю.

Я была должна ему уже больше восьми долларов. А мы еще никуда особо и не уехали. Только я получала образование и полагала, что оно того стоит.

– А давайте, я отвезу вас в какой-нибудь магазин и вы купите там предоплаченную кредитную карту? Вы просто им свои наличные отдадите. Это, уверен, за плату, зато они дадут вам карточку, на вид совсем как «Мастеркард» или «Виза», только с лимитом. Лимит – за что бы вы ни платили.

– Было бы здорово.

Так что он отвез меня туда. Что воспринималось, будто наше обучение сильно продвинулось. Потому как, раз уж счетчик крутился, то почему бы и не поехать куда-то.